Двойничество

Характер описаний, их предметный мир напоминает уже упомянутое нами переводное "Сказание о роскошном житии и веселии". Основной текст этого памятника XVII века - типичный пример народной барочной утопии. Ирония появляется лишь в финале произведения, когда говорится о пошлинах, взимаемых за проезд к заповедному краю. У Гоголя, как и в "Сказании", пищевое изобилие и прекрасная погода сочетаются с леностью и праздностью: "День был жарок, воздух сух и переливался струями. Иван Иванович успел уже побывать за городом у косарей и на хуторе, успел расспросить встретившихся мужиков и баб, откуда, куда и почему; уходился страх и прилег отдохнуть. Лежа, он долго оглядывал коморы, двор, сараи, кур, бегавших по двору, и думал про себя: "Господи боже мой, какой я хозяин! Чего у меня нет? Птицы, строения, амбары, всякая прихоть, водка перегонная настоянная; в саду груши, сливы; в огороде мак, капуста, горох... Чего ж еще нет у меня?.."(344). Сравни в "Сказании": "Не в коем государстве добры и честны дворянин пожалован поместьицом малым <...> Там по полям пажити видети скотопитательных пшениц и жит различных; изобильно по лугам травы зеленящия, и разноцветущи цветов сличных прекрасных и благовонных несказанно. По лесам древес - кедров, кипарисов, виноградов, яблонь и груш и вишень и всякого плодового масличья - зело много; и толико премного и плодовито, что яко само древесие человеческому нраву самохотне служит, преклоняя свои вершины и розвевая свои ветви, пресладкие свои плоды объявляя..."[76]

Описание обеда у городничего тоже перекликается с пищевой вакханалией и пестротой барочных утопий: "Не стану описывать кушаньев, какие были за столом! Ничего не упомяну ни о мнишках в сметане, ни об утрибке, которую подавали к борщу, ни об индейке с сливами и изюмом, ни о том кушанье, которое очень походило видом на сапоги, намоченные в квасе, ни о том соусе, который есть лебединая песня старинного повара, - о том соусе, который подавался обхваченный весь винным пламенем, что очень забавляло и вместе пугало дам"(374). Сравни в "Сказании": "А около тоя испоставлено преукрашенных столов множество, со скатертями и с убрусами и с ручниками, и на них ключи и мисы златыя, и разных яств с мясными и рыбными, с посными и скоромными, ставцы и сковороды, и сковородки, лошки и плошки. А на них колобы и колачи, пироги и блины, мясные части и кисель, рыбныя звены и ухи, гуси жареныя и журавли, лебеди и чапли и индейскыя куры и утята, кокоши и чирята, кулики и тетеревы, воробьи и цыплята, хлебы ситные и пирошки, и сосуды с разными напитками. Стоят велики чаны меду, сороковыя бочки вина, стоновыя делвы ренскова, балсамов и тентинов, и иных заморских питий множество много; и браги, и бузы, и квасу столь множество, что и глядеть не хочется".[77]

Таким образом, барочная утопия в "Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем" является исходной точкой "движения стилевых масс" (Ю.Тынянов). Разрушение идиллического мира у Гоголя связано со своеобразным стилевым сдвигом. Во второй главе утопический мир начинает суетливое движение, и оно подспудно, но неумолимо разрушает гармонию. В тексте повести появляются и постепенно усиливаются мотивы распада и гибели. Ради заветного ружья Иван Иванович нарушает привычный маршрут движения: он не перелезает во двор Ивана Никифоровича через плетень, а идет в обход, по заросшей репьями улице. После этого пространственного "выверта" непосредственное соприкосновение симметричных миров двух друзей становится конфликтным. Жители Миргорода пытаются примирить друзей. Так возникает мотив посредничества. Мотив этот связан с миром вне благословенного города и реализуется через темы власти и истории.

Поссорившиеся друзья продолжают оставаться симметричными, но это уже негативная симметрия вражды и антагонизма. Историческая тема вводится в текст постепенно. Сначала она входит как миф, потом превращается в анекдот, затем в бурлеск и лишь в финале сплавляется с характерным для Гоголя мотивом дороги, поспешной езды "по весьма важному делу"(378).