Двойник китайского императора

Наверное, приезд двух практикантов, будущих мостостроителей, никак не отразился бы на судьбе Норы, если бы Закир в те же дни не был занаряжен в подшефный колхоз на сенокос.

В парке Раушенбах познакомил их мимолетно, когда расходились по домам после танцев; они, пожалуй, и не разглядели друг друга как следует, но через день, в воскресенье, Марик отмечал день рождения -- двадцатипятилетие. Крупный юбилей, как шутил кумир оренбургских поклонников джаза. И день рождения Раушенбаха явился событием про-винциального города. По такому случаю, чтобы не отменять в парке танцы, пригласили в "Тополя" на вечер оркестр из пединститута. Многим хотелось попасть в компанию, где развлекались весело, со вкусом, с фантазией. Были в этом кругу свои поэты, художники, певцы, актеры, не говоря уже о музы-кантах, -- короче, молодая интеллигенция, искавшая единения своих интересов, но пропуском сюда все же служила любовь к джазу. За столом на дне рождения будущие инженеры очутились рядом с Норой и ее подружкой. В конце вечера гостепри-имный хозяин заметил, что москвичам глянулись соседки, и, отозвав в сторону, рассказал о странном положении Норы и о Закире Рваном и советовал особенно не углублять отношений.

Может, поздновато предупредил учтивый Ма-рик, а скорее все-таки судьба: за долгий вечер успела пробежать искра между молодыми. Да и как ей не пробежать: девушки юны, очаровательны, по-провинциальному милы, восторженны. Профес-сия инженера еще не склонялась сатириками и тещами и не вызывала ироническую улыбку у прекрасного пола, скорее -- наоборот. Фантастика? Но тогда можно было рассчитывать на успех, если обладал именем Миша или Жора, ну, не успех, так фору перед другими парнями -- точно. Такое вот удивительное было время: гитара -- пошлый инструмент, Машенька и Даша -плохо, Миша и Жора -- просто мечта, а инженер -- не смешно. Уже оркестры играли Дюка Эллингтона и Глена Мил-лера, интеллигенты читали Бунина и Есенина, Ах-матову и Мандельштама, а в закутке летнего бу-фета, в двух шагах от эстрады, где владел сердцами молодых Раушенбах, пил пиво хозяин Форштадта Осман Турок.

Ребята приняли к сведению сказанное Мариком: Кондратов знал, как жестоки провинциальные блат-ные, помнил примеры из мира замоскворецкой шпа-ны, и особенно с Ордынки, был там среди них и свой Рваный, только звали его Шамиль. Но про-вожать все же пошли: неудобно было отступиться сразу, веселились, танцевали всю ночь вместе, по-няли бы девушки, что случилось, а кому хочется выглядеть трусами.

В тот вечер особенно в ударе оказался Сани, ухаживавший за подружкой Норы, Сталиной, -- тут Марик запретов не налагал. Пулат подозревал, что его друг, склонный к лидерству повсюду, и в ком-пании хотел очаровать всех, а не только Сталину, подавить своей эрудицией, знанием, столичностью, что ли, мужское окружение Раушенбаха. К концу вечера он видел, что Саня достиг своего: ему с восторгом внимал не только прекрасный пол, а уж Сталина не отрывала от него восхищенных глаз, ловила каждое его слово.

За семь лет общения с Кондратовым, и в армии, и в институте, они, что называется, спелись и по-нимали друг друга с полуслова. Оставаясь наедине с девушками, Саня никогда не пытался принизить Пулата, выехать за его счет, он тут ловко подыг-рывал товарищу, как бы представляя и ему соло -пользовались они и в обиходе джазовой термино-логией. Так что и Пулат выглядел привлекательно в глазах окружения, может, даже кому-то больше нравился его стиль поведения, более сдержанный, уравновешенный. Постоянно держать инициативу в руках -- не всегда выигрышная ситуация. Сказанное Пулатом попадало в точку, оказывалось к месту, он четче контролировал ход разговора, что не всегда удавалось его экспансивному другу -- того порой заносило в сторону. Пулат, обладавший феноменаль-ной памятью, в тот вечер прекрасно читал стихи -- его чтение часто поражало Кондратова, считавшего, что поэзия и джаз друг другу сродни.

Через день они вновь встретились с девушками в "Тополях", впрочем, подружки подошли сами, ког-да они в перерыве беседовали с оркестрантами. Наверное, у них тоже созрели свои планы. Видя, что Нора увлекает Пулата на объявленный дамский та-нец, Марик погрозил ей пальцем с эстрады, на что Нора шутя ответила:

-- Мне что, теперь из-за твоего дружка пооб-щаться с интересными людьми нельзя?

Чувствовалось, что между Саней и Сталиной намечается бурный роман, она ни на минуту не выпускала его руки, и такое внимание красивой девушки льстило Кондратову. Пулат отметил, что у того до сих пор не было такой очаровательной подруги. Не только дух Закира Рваного, но и его имя витало между ними; все словно шутя, без особого нажима прохаживались в адрес Норы и Пулата.

-- Не бойся, не дам в обиду, -- подыгрывала Но-ра, слегка прижимаясь к Пулату.

-- С именем такой красавицы на устах и умереть не жаль, -- парировал Пулат и видел, как краснеют щеки Норы.