Двойник китайского императора

-- Это компетенция суда, прокуратуры, ОБХСС, милиции, я не могу вмешиваться в их дела. Разве вы слышали, Хамракул-ака, чтобы я выгораживал растратчиков и преступников? -- жестко ответил Пу-лат Муминович, пытаясь пройти к двери, считая, что разговор окончен, но старик неожиданно ловко вскочил и загородил ему дорогу:

-- Вы достойный человек, из благородного рода, вы хозяин всему в округе, словно эмир, как вы скажете, так и будет, я ведь прожил большую жизнь, знаю: ваше слово -- выше закона! А вот и от нашей семьи подарок по случаю праздника в вашем доме, возьмите, это от души, если не вам -- вашим детям сгодится. -- И пришелец неожиданно протянул ему небольшой кожаный мешочек.

Пулат Муминович резко отвел руку, и мешочек выпал из дрожащих пальцев старика -- на ковер вы-сыпались царские золотые монеты.

-- Откуда у вас это? -- спросил побледневший Пулат Муминович.

Хамракул-ака, ползая по ковру, собирал блестя-щие червонцы и не отвечал; молчание затягивалось, и секретарь райкома хотел пригласить Халтаева, посчитав вдруг происходящее провокацией, но са-довник глухо произнес:

-- Это часть из того, что Саид Алимхан велел сохранить твоему отцу и мне до лучших времен -- мы с ним служили одному делу. Твой отец не Мумин, а Акбар-хаджа, благородный был человек, под страхом смерти не выдал меня -думал найти у его сына покровительство и защиту...

-- Почему вы решили, что я сын Акбара-хаджи?

-- Вы -- вылитый отец, как две капли воды, и даже справа на щеке у вас такая же родинка, и голос, и походка отца. Потом я ведь узнал, где вы росли, учились, все сошлось, и я не ошибаюсь. Если хотите, я подарю вам фотографию, где мы вместе с вашим отцом в летнем дворце Саида Алим-хана, -- при дворе эмира был личный фотограф, и жалованье он получал из моих рук...

Пулат Муминович ничего не отвечает, но от-ходит от двери и устало садится на диван у окна. Перед диваном стоит журнальный столик, и са-довник кладет на него кожаный мешочек с золо-тыми монетами.

-- Уберите, вы столько лет в моем доме и дол-жны знать -- взяток я не беру.

Старик сгребает мешочек с полированной сто-лешницы и торопливо прячет за пазуху. Пулат Му-минович еще долго сидит молча, но старик не спе-шит уходить и вдруг жалостливо говорит:

-- Видит Аллах, я не хотел бередить вашу душу, простите, но вы сами вынудили -- брали бы, как все, я бы смолчал. Отступать мне некуда -- сын, самый старший, а у него пятеро детей...

Старик говорит без нажима, но Махмудов чув-ствует -- шантаж, но кто за всем этим стоит? Орден Ленина словно жжет ему ладонь, мешает сосредо-точиться; мелькает мысль, что и дня не успел поно-сить награды. Но не зря он больше двадцати лет у власти, первый человек в районе; быстро берет себя в руки -- негоже расслабляться перед человеком, у которого в руках твоя тайна, так некстати выплы-вшая, -- ведь уже нет в живых Данияровой, еще раз выручившей бы его, и он говорит:

-- Я помогу вам не оттого, что вы якобы знали моего отца, а потому, что вы много лет проработали в нашем доме, в память Зухры помогу -- она вас очень любила, но... при одном условии...

Хамракул-ака от волнения нетерпеливо выпалил:

-- Согласны на любые условия...

Но Пулат Муминович уже владеет ситуацией:

-- Условия такие. Он должен погасить долг и в течение полугода покинуть район, переехать в другую область, документы о хищении будут у меня в сейфе, чтобы впредь он жил достойно и не за-пускал руку в государственный карман; второй раз я спасать его не буду, даже если вы будете уверять, что вы -- мой родной дядя.

Старик, пятясь спиной к двери, как некогда было принято при дворе эмира, рассыпаясь в благодар-ностях, покидает кабинет.

Пулат Муминович тогда задумался о преврат-ности жизни, о том, что радость и горе могут приходить в один час. Надо же, именно так ис-портить ему праздник! Он уже давно забыл о своих документах, где действительно вместо "Муминович" должно быть "Акбарович" -- не врал старик, так ему и объяснила Инкилоб Рахимовна, чтобы он помнил имя отца; правда, не сказала, что он был хаджа.

Последний раз об этом он рассказал Кондратову в институте, когда тот отговорил его идти в деканат, чтобы внести ясность в анкету. Нет, в последний раз он все-таки говорил не Сане, а будущему тестю, Ахрору Иноятовичу; спросил прямо, не повредит ли его высокому положению такой факт биографии зятя? На что отец Зухры только рассмеялся и сказал, что рад, что жених дочери -- сын достойных роди-телей, а на предложение обнародовать все-таки сей факт сказал: зачем, мол, ворошить старое -- сын за отца давно не ответчик.

И вот когда он достиг высот, забыл старую де-тдомовскую историю и Инкилоб Рахимовну, сжился со своим новым отчеством, объявился свидетель, знавший отца и его деяния. Неожиданный факт био-графии секретаря райкома, скрытый при приеме в партию, могли истолковать по-разному, конечно, есть у него враги и в районе, и в области, многие зарятся на район с отлаженным хозяйством -- на готовенькое всегда желающих хватает.