Двойник поневоле

Часы пробили двенадцать раз. Люди поднялись из-за стола и двинулись к кресту. Марченко продолжал пить хмельное вино. И было мгновение, когда из небытия надвинулась стена огня. Жар ударил в лицо волной, но боли не было. Он словно вернулся в детство, и отец ведет его на футбольный матч, и мальчик пританцовывает от нетерпения.

— Батя… — прошептал Гоша. Сильные руки подняли мальчика и унесли куда-то далеко наверх, звезды приблизились, и луна казалась такой огромной и сверкающей. Отец смеялся громко и счастливо.

— Ты ведь умер, батя! — плачет маленький Гоша, но отец прижимает палец к губам, словно призывая сына хранить только им двоим известную тайну.

— Тсс! — говорит он и лукаво улыбается. — Зажмурь глаза, сынок!

Ослепительный свет объял отца и сына в заботливых ладонях.

Марченко послушно зажмурился, но продолжал видеть обезумевших людей, бредущих к перевернутому распятию, словно очарованные волшебным звуком свирели крысы. Их тела в свете пламени были похожи на огненные фигурки светлячков, погибающих на рассвете с первыми лучами восходящего солнца.

— Червяки в яблоке! — прошептал Марченко.

И был миг, когда пришел ответ на мучащие его большую часть жизни вопросы. Докучающая боль в животе стихла, он стал невообразимо легким — как ветер. И это случилось так же просто, так воспламеняется на ветру свеча…

11

Над пожарищем клубился пар. Пенные сгустки были похожи на огромные пятна слизи, оставленные гигантскими улитками. Уцелевшие части особняка торчали, как гнилые зубы на фоне седого пепелища, огонь не пощадил деревянную часть строения, но в заднем крыле особняка чернел нетронутый пламенем объект — металлическая квадратная конструкция, примерно двадцать метров в периметре и три в высоту, отдаленно напоминающая огромный сейф. Взрывом вырвало массивную круглую дверь, изнутри вытекала маслянистая черная жидкость, застывающая на воздухе.

Рассвет наступил в пять двадцать, утро двадцать второго июня было пасмурным. Пожарные машины только что разъехались, жители поселка толпились за ограждением.

— Я так и знала, что все этим кончится! — сказала Марина Шнейдер, держа на руках болонку Лору. Собачка вела себя смирно, виновато глядя умными черными глазками на хозяйку.

— Что ты могла знать? — удивлялся супруг Марины, толстый лысеющий мужчина.

— Нефиг было уксус вместо вина порядочным людям впаривать! — огрызнулась женщина.

Сотрудники полиции безуспешно пытались убедить жителей разойтись по домам. Старший инспектор управления МВД Курортного района нервно тер вспотевшие ладони. Он намеревался сдать смену, а тут такое ЧП! По счастливой случайности в момент совершения трагедии в Зеленогорске находился эксперт из Петербурга. Он согласился помочь коллегам до прибытия основной группы. Обгорелые трупы людей разметало по территории коттеджа, и это полбеды! Три обугленных тушки животных, то ли собак, то ли волков, скорчились возле забора. Пламя не пощадило никого, кроме восьми представителей частного охранного предприятия охранников. Микроавтобус, на котором они ехали, врезался в сосну. Счастливчики. Покинули здание за минуту до катастрофы. Двое охранников были ранены. С ними была заплаканная женщина, та твердила что-то про своего друга, майора полиции, по всей видимости, погибшего в пламени. Офицер наскоро ее допросил, записав фамилию и место работы. Новикова Ксения, эксперт морга Петроградского района Санкт-Петербурга. Он отпустил женщину домой, охранникам в настоящий момент оказывалась медицинская помощь.

— У нас от взрыва окна дрожали, думал, вылетят! — сообщил худой Стебаков стоящему рядом Шнейдеру.

Инспектор озадаченно заглядывал в кабину бензовоза. Сам грузовик напоминал обгорелый остов.

— …твою налево! — выругался немолодой офицер. — А где шофер-то?

Слово «шофер» он произносил с ударением на первую гласную.

— Что значит… — Питерский эксперт мгновенно приблизился, инспектор вздрогнул, по спине побежали мурашки. Этот симпатичный улыбчивый мужчина с копной густых черных волос на голове вызвал у опытного офицера какой-то необъяснимый страх.

— Нет шофера! — упрямо повторил инспектор. Он снял фуражку и озадаченно потер проступающую на макушке лысину. — Что же получается, бензовоз сам ехал, что ли? — Он понюхал кислый запах бензиновых паров, брезгливо сморщился, его красное лицо стало пепельно-серым. В кабине грузовика лежала обертка от шоколадки, в пятнах липкой глазури. — Что вы скажете по этому поводу, а? — Инспектор осторожно взял кончиками пальцев серебристую фольгу. Он обращался к питерскому эксперту, но тот исчез. Словно растаял в воздухе.

— Я так и знала! — торжествующе повторила Марина.