Двойники. Раскол мира

К выступу одной из скал была привязана Юрьева; орала она не только от боли, которую доставляли стягивающие запястья веревки или от разъедающего кожу солнца. Рядом с ней прыгали, отчаянно веселились несколько нагих особей мужского пола: белые, черные, китайцы. Каждый стремился коснуться пленницы или потереться об ее тело вздымающимися фаллосами. От подобной пытки Светлану тошнило, глаза вываливались из орбит, ор переходил в хрип: «Не хочу!.. Дайте мне ВИКТОРИЮ!»

А дальше — взрыв?!.. Пространство перед Викторией опять заволокла тьма. Выходит птицы швырнули ее на скалу?.. Конец?..

Но вдруг вспыхнули разноцветные огни. И уже не было ни грифов, ни скал, ни прикованной к ним Юрьевой. Вместо этого сцену заполнили песни и пляски счастливого хэппи-энда. Все участники действа неспешно кланялись, «страшные герои» сбросили маски ужаса, превратившись в слащавых, безобидных по виду созданий.

Дольше всех кланялся конечно же режиссер Бляховский. Он поворачивался то одним боком, то другим; то приветственно махал, то эффектным жестом убирал со лба прядь.

Ну, а под конец, все, взявшись за руки, дружно запели… «Марсельезу». Гремело, бушевало веселье Вечного Театра!

Глава седьмая Путь в апокалипсис

Они сидели в театральном буфете и обменивались впечатлениями. Инициативу как обычно захватил говорливый Пустозвонов:

— Это новое в нашем искусстве! Новый подход, порождающий новые впечатления. Блеск, просто блеск! Мы словно сами…

— Почему «словно»? — вскричал Бляховский.

— Да, да, мы сами стали участниками спектакля, пережили поразительные впечатления, — при этом профессор заерзал на стуле, очевидно, вспомнив об единороге. Катрин Мадленович горячо пожал другу руку.

— Спасибо, Михайло. Вы истинный ценитель всего нового и революционного. О, и у Ванессы есть кое-что для нас?

— Блеск, — повторила за профессором Ванесса и для убедительности несколько раз хлопнула ресницами.

— Кто-то говорил, — продолжал режиссер, — что мы — только двойники Голливуда. Но приходит время и двойник занимает место оригинала.

От слова «двойник» Виктория вздрогнула. Оно вернуло к главной цели первоначального знакомства с Юрьевой, следовательно — и со всеми ее друзьями. Реакция гостьи не укрылась от зоркого ока Катрина Мадленовича:

— Юное создание чем-то озабочено?

— Я?.. — Виктория окончательно засмущалась. Хорошо, что на помощь пришла Светлана.

— Юное создание не в силах отойти от впечатлений необыкновенного спектакля.

— Раз так, — взгляд режиссера сделался милостивым.

— А для чего мы пили этот напиток? — Виктория все-таки дерзнула спросить, несмотря на серьезную опасность прослыть невеждой.

— Там был подмешан наркотик, детка, — честно признался Катрин Мадленович. — Именно он помогает стать полноправным участником спектакля. Со временем мы про лоббируем принятие специального закона, разрешающего легально принимать наркотик перед просмотром соответствующих спектаклей или фильмов. Нам нужен настоящий эффект!

— Позвольте, я объясню, — снова снизошел Пустозвонов. — Девочке придется прослушать мою лекцию о теории современного искусства. Итак, чем сегодня должны заниматься литература, кинематограф, театр? Копанием в себе?.. Зачем?! Время достоевстовщины закончилось. Поиском новых глобальных идей? Но они не интересуют никого, кроме тех, кто ими специально занимается.

— Но ведь на основе писательских идей ученые реализовали многие научные проекты, — Виктория хорошо осознавала, что возражать великому критику — большой грех, но удержаться не могла. — Жюль Верн, Герберт Уэллс, Алексей Николаевич Толстой в свое время…

— Ха-ха-ха! — залился Пустозвонов, — вот классический образчик ортодоксального мышления. Мы же должны мыслить по-современному, по-западному. Предвидение Уэллса — сказки про белого бычка. Он потерся среди ученых, подслушал их гипотезы и представил, как свое открытие. Пример неплохой беллетристики и умения сделать прекрасный литературный пиар.

Смех настолько задушил Пустозвонова, что даже слезы выступили на его глазах, а воротник от постоянного сотрясания головы точно покрылся серебром. Сквозь взрывы хохота остальным с трудом удалось разобрать:

— Пиарщик ваш Уэллс!.. Классный пиарщик…

Но вот наконец он вновь сделался серьезным:

— Почему в конкурентной борьбе постоянно побеждает Голливуд? Давным-давно там поняли, что главное условие победы — лихой сюжетец, пусть иногда банальный, пусть повторяющийся, но лихой…

— Еще дорогие костюмы, профессор, — тихонько подсказала Ванесса.

— Конечно и костюмы — символ богатства нации — тоже… — очередная порция перхоти легла на воротник Пустозвонова. — Итак, о сюжете: это даже хорошо, что он повторяется из фильма в фильм, человек обожает стереотипы. Облегчается работа драматургов, сценаристов, не надо придумывать новые сюжетные ловушки. Все просто до безобразия.