Двойной без сахара

— Да, — В голосе действительно звучала неприкрытая злость. — Но не на тебя. Не люблю портить людям бизнес, но я вряд ли смогу заставить себя оставить на сайте хороший отзыв.

— Лиззи, это Ирландия, — я старалась говорить с улыбкой. — Не Калифорния и тем более не Нью-Йорк. Здесь никто никуда не спешит.

— А я спешу в магазин!

Я лишь покачала головой, глядя на захлопнувшуюся за Лиззи дверь.

— Могли бы оставить незапертой, — бросила я уже в пустоту. — Это Ирландия!

Портрет действительно уже не требовал дополнительных мазков, но я настолько вошла во вкус, что не могла остановиться. Изначальная мысль написать детей Падди в манере Серова разбилась о молчаливый взгляд Лиззи. Подумав, я решила, что хозяин паба также может принять размашистые мазки за непрофессионализм, потому выбрала поп-арт. Одним выстрелом я убивала двух зайцев: платила за ужин и получала готовую работу для портфолио иллюстратора. Действительно холст превратился в настоящий плакат. Оставалось лишь написать на гаэлике «Плодитесь и размножайтесь», хотя это следует скорее писать на латыни… Впрочем, оба языка для меня являлись одинаковой китайской грамотой даже с гугловским переводчиком.

В ушах теперь звучали песни Чижа, чтобы отвлечь меня от мыслей о злополучном замке. Я просто хотела закрыть плотнее дверь, когда отправилась вызволять из машины шерстяную кофту. Счастье видеть Шона грозило вылиться в несчастные разговоры с Лиззи. Только бы она вернулась раньше него!

Мои манипуляции с кистями напоминали уже танец с саблями. Пора вымыть их и выпить чаю, не ставя сей жидкости никакого номера. Я как раз решила завершить свой танец после фразы «Ему наплевать, что не тверд его шаг, и что нелепы его слова…» Слишком нагло они резанули мне слух. Развернувшись на одной ноге на девяносто градусов, я так и застыла в позе цапли, узрев перед собой того, о ком подумала, слушая Чижа. Со злостью я выдернула из ушей наушники, будто проехалась пятерней по гладко выбритой, в этот раз без кровоподтеков, щеке Шона.

— Work away!

Ирландец отлепился от угла гостиной и с улыбкой сделал шаг к мольберту, но, напоровшись на мой непонимающий взгляд, прохрипел:

— Continue painting or dancing. Whatever you're doing… Don't pay attention to me.

Затем откашлялся и махнул в мою сторону рукой, в которой я только сейчас заметила банку. Ни писать, ни танцевать я больше не собиралась. И с превеликим удовольствием не обращала бы внимания и на него. Но пойманная врасплох, я никак не могла вернуть потерянное спокойствие.

Он прошел в кухню и, опустив банку на столешницу, обернулся.

— Обещанное варенье. Все искал повод принести его и не расстроить мисс Брукнэлл.

Его улыбка вновь приобрела кошачью скользкость.

— Ты ее уже расстроил. Она ждала твоего прихода все утро.

— Дурак, — Шон по-детски обиженно поджал губы. — Следовало предупредить, что поеду в магазин за новым замком.

Теперь настал черед краснеть мне, и, чтобы спрятать растерянный взгляд, я уставилась на сломанную дверь. На пороге действительно лежала коробка с новым замком.

— Мне стыдно.

Я действительно почувствовала раскаяние и за свою безрукость, и за невыдержанность Лиззи.

— Замок давно следовало заменить. Да и прокладка обтрепалась. Все хорошо. Я, пожалуй, даже обрадуюсь, если ты сломаешь еще что-нибудь.

Я оставила паузу не заполненной, не зная, как воспринимать сказанное. Уж слишком явственно дрожал на согнутой руке кельтский крест. Я молила Лиззи вернуться скорее.

— Отец делал здесь ремонт с большой любовью. Он купил коттедж для меня и Кэтлин, надеясь, что я вернусь домой. Но мне не с кем было уже вернуться и до его похорон я не переступал этого порога. И, признаться, я не люблю сюда приходить из-за неконтролируемых мыслей. Я рад, что сейчас у меня есть возможность думать о тебе, а не о своих неудачах.

Я постаралась сохранить королевское лицо, проклиная Шона за начало новой игры. Желание защитить его перед Лиззи мгновенно улетучилось.

— Я не собираюсь становиться твоей удачей.

Шон смолчал. Я тоже молча направилась к раковине, чтобы вымыть кисти. Шон вернулся к двери, и, когда я обернулась, та уже лежала на полу.

— Попробуй варенье, — сказал Шон, продолжая возиться у основания двери.

К моему удивлению, вместо розового варенье оказалось нежного желтого цвета. Шон объяснил, что в ревень добавлен апельсин. В желе действительно плавали крошенные апельсиновые корки, и по вкусу варенье сильно напоминало апельсиновый мармелад.

— Только не говори, что и его ты варил сам.

Заметив замершую на губах Шона улыбку, я отложила ложку. Надо научиться есть варенье, не слизывая плотоядно с ложки.

— Я мог бы соврать, и ты бы поверила, — Дверь вернулась на петли, и он направился ко мне, заставив непроизвольно вжаться в стул. — Но я скажу правду: это творение принадлежит моей соседке.

Он прошел мимо меня к раковине и вернулся к двери с ножом, чтобы открыть коробку. Пришлось вновь почувствовать себя дурой и заесть обиду вареньем. Шон работал молча, а я не могла оторвать от него взгляда, вдруг поняв, что худеть ему незачем.

— Please do me a favor…