Двойной без сахара

— У тебя что-то болит? Ноги? — решилась я на начало разговора. Вдруг она молчит, чтобы я не нервничала? Но я наоборот сойду с ума, придумывая несуществующую правду.

Лиззи сильнее оперлась руками о планку.

— Я просто пытаюсь удержать равновесие. Как верзилы-викинги сидели на них в шторм? И как вообще такая палка не переламывалась под их весом?

Это вопросы для меня? Нет, Лиззи поднялась и спрыгнула на землю подле викингской ладьи с явным намерением продолжить путь вдоль озера. Мне тоже хотелось уйти подальше от тлеющих поленьев, которыми были усеяны поляны парка.

— Мы все знаем, что ирландцы жгут торф. Во всех книжках написано, так ведь? И, что мы видим в музее исторической реконструкции? Везде горит дерево!

Лиззи вдруг начала разговаривать сама с собой? Ко мне она даже не обернулась. Я плелась от нее на приличном расстоянии, чтобы не досаждать своим видом. По левую руку простиралась водная гладь, а по правую шла почти отвесная земляная насыпь, на которую предлагалось залезть по веревочной лестнице в поисках других препятствий.

— Мы, получается, ничего не знаем про ирландцев, как впрочем и о себе самих, — наконец обернулась ко мне Лиззи.

Кого она имела в виду — американцев или лично нас, я не стала уточнять. Уверенность, что тирада адресована мне и Шону только подкрепилась, когда мы вскарабкались по шатающимся мосткам наверх и обнаружили обычную тропу.

— Это нечестно! — воскликнула Лиззи, встав в позу обиженного ребенка. — Обещали веревочный город и что, это все? Лгуны, просто лгуны! И после этого можно им в чем-то доверять?

— О ком ты говоришь?

Если она не начнет говорить со мной человеческим языком без намеков, я на эту стену без веревки полезу!

— Да так… Об обещанной тихой ирландской деревне!

Кто о чем, а ей не помешало бы отправить своих тараканов в русскую баню. Почти без тяжелого вздоха я выдала:

— Зачем ты поехала на ярмарку, если не хочешь?

Я тоже спрятала руки в карманы джинсов, но только для важности. Однако быстро вытащила, ощутив запястьем тяжесть зонтика.

— Потому что здесь больше спокойствия, чем на озере! — все так же полукриком продолжала Лиззи. — Мне нужен покой, чтобы работать, а ты отбираешь у меня последние нервные клетки…

— Ты сама толкнула меня к Шону! В чем моя вина? — выпалила я голосом разъяренного подростка, и Лиззи расхохоталась.

— Это не я, это ты не можешь перестать думать о мистере Муре даже в его отсутствие! Я говорила о тебе и только о тебе! Ты спала ради американского гражданства со старым импотентом, а теперь швыряешься паспортом, будто тебе его аист принес! При таком раскладе могла бы сидеть в своей России и хотя бы получать удовольствие от секса!

Хотя мы так и не встретили никого в парке, сейчас я почувствовала себя в окружении любопытной толпы. Лиззи орала, и при нынешнем ветерке ее спокойно могли услышать на соседней полянке.

— Лиззи, ты о чем? При чем тут Пол? Мы пять лет как в разводе! И каким паспортом я швыряюсь? Ты что? — И тут до моего жирафа дошло: — Почему тебя так разозлила моя фраза про Россию?

— А потому что я приложила столько сил, чтобы воплотить в жизнь твою мечту стать американкой. А теперь ты, оказывается, снова девушка из России…

И это говорила умная мисс Брукнэлл… О, мама миа!

— Я всегда буду русской хотя бы по акценту. Что в этом плохого?

— Ничего, — бросила Лиззи и почти бегом спустилась к пустой детской площадке, то ли сдерживая злость на сказанное мной, то ли скрывая стыд за сказанное мне.

Настаивать на продолжении подобного разговора в любом случае было глупо. Мисс Брукнэлл нынче явно не в ладах с логикой. Может, прогулка по монастырям подарит ей необходимое душевное равновесие?

Бодрым шагом мы добрались до монастырской поляны и в серой церквушке уселись смотреть видео про создание знаменитой келлской рукописной книги.

— Жаль, мы не успели зайти в Тринити Колледж взглянуть на нее живьем.

И не успела я вздохнуть, как Лиззи бросила:

— Мы улетаем тоже из Дублина. Или ты решила остаться в Ирландии навсегда?

Намек на Шона или еще что похуже? Лучше не уточнять. Сегодня ее женская логика цветет пышным цветом.

— Сфотографируй меня с кельтским крестом, и мне больше нечего будет делать в Ирландии, — буркнула я и действительно вышла во двор к кресту, с кирпичным цветом которого, скорее всего, сравнялись сейчас мои щеки.