Двойной без сахара

Бреннон протянул мне свое творение, и мы пять минут бодались из-за цены. Сначала он хотел подарить мне кружку, потом отдать за один евро, потом за пять, но никак не за десять. Тогда я просто отказалась от покупки. Минут пять мы буравили друг друга взглядом, пока я не положила на стол необходимую десятку, повторив, что участвую в благом деле, а не в торгашестве. Уж лучше рисовать, чем играть в дружеские отношения с чужим сумасшедшим дядькой. Правда, меня хватило всего на два шаржа. На третьем руки затряслись уже не по-детски.

— Простите, все, не могу!

Я извинилась перед зеваками и собрала маркеры.

— Ты в порядке? — склонилась ко мне Лиззи, чтобы забрать мольберт.

— Нет, я замерзла. И… — я уставилась ей в глаза. — И мне надоело.

Лиззи кивнула, и мы побили рекорд новобранцев по сборам. Распрекрасные слова Бреннона О'Диа о то, что мы пропустим самое интересное, сыграли роль кнута. К машине мы действительно бежали, это помогло согреться. В такую погоду мне за даром не нужны карусели, а это было единственным развлечением, не считая тупых шуток английского «Петрушки».

Голова начинала раскалываться не на шутку. Каждый поворот встряхивал во мне последние мозги. Лиззи бросала в мою сторону тревожные взгляды и предлагала воды. Но у меня бургер уже плавал в желудке, и вливать в себя еще больше жидкости я не хотела. Потому просто закрыла глаза и молилась, чтобы обратная дорога магическим образом стала раза в три короче.

— Хочешь клубники?

То ли неожиданный вопрос, то ли резкое торможение подкинуло меня в кресле, и я схватилась за голову, прежде чем открыла глаза. Перед носом маячил фургон с вывеской «вэксфордская клубника». Не дожидаясь моего согласия, Лиззи вылезла из машины и направилась к парню, который явно сворачивал торговлю. Их общение заняло минут пять, и, похоже, Лиззи не удалось убедить его продать ей ягоды.

— Шесть евро за десять ягод, — сунулась в машину Лиззи. — Это сумасшествие! Но если ты хочешь клубнику…

Я хотела таблетку, но на вывеске приписки «аптека» не было, и я протянула Лиззи мятую десятку.

— Поищи пятерку. Хватит с него!

Я нашла и с него хватило. Только отведать ягодку мне не позволили.

— Лиззи, мне уже плохо. Хуже не будет!

Однако утащить я смогла всего одну, потому что она вывалилась из бумажной корзиночки ко мне на колени, когда Лиззи вырвала немытые ягоды у меня из рук. Сил настаивать не нашлось, и я вновь закрыла глаза, желая зажать теперь еще и нос — салон заполнил удушающий аромат переспелой клубники. Ну почему Лиззи не проехала мимо?!

— А теперь давай десятку!

Я вновь подпрыгнула, хотя в этот раз Лиззи заговорила раньше, чем нажала на тормоз. Из-под тяжелых век я следила, как она перебирает на столике пучки овощей — картошка, морковка, свекла… Жаль, что, как в России, по дороге не стоят бабульки с солеными огурцами…

— Теперь можно в магазин не ехать.

— Увидишь на дороге молоко, купи, — почти не пошутила я.

— Размечталась!

Нет, я все-таки мечтала о таблетке, потому что знала, что дома ничего нет.

— Ты просто не спала, потом кофе перепила, замерзла, — перечисляла Лиззи мои прегрешения, но я заставила ее затормозить перед пабом Падди. — Не смей пить!

— Лиззи… — я чуть не выругалась. — Я за таблеткой, черт возьми!

Голова так гудела, что я не слышала, шарахнула дверью машины или нет. Да и плевать — главное, суметь перекричать вечерний шум. Звякнул колокольчик, но его звук не потонул в шуме голосов. Полно народу, как в первый мой приход сюда, но радостного гомона нет. А ведь суббота. Ребята, вы уже к воскресной мессе готовитесь? И Падди не отстаивал пиво, но все же приветливо мне улыбнулся.

— What can I get yeh? — добавил он стандартную приставку бармена, и я выдала все известные мне болеутоляющие лекарства.

Падди выслушал их с тем же непроницаемым лицом, что и названия сортов пива, и попросил обождать. Ноги отказывались разминаться и требовали водружения на стул. Я оглянулась на зал, с удовольствием отметив, что моя персона в этот раз никого не заинтересовала. Падди вернулся и вместе с упаковкой таблеток поставил передо мной фляжку.

— Мы все лечим святой водой, понимаешь? Перед сном внутрь, утром как новенькая. Поверь моему опыту.

— И еще главное опохмелиться ирландским кофе, да? — попыталась я вернуть на его серьезное лицо улыбку, но Винни-Пух не улыбнулся.

— Завтра паб будет закрыт, извини.

Слова прозвучали слишком звонко для моей больной головы, и я зажмурилась.

— У нас в ближайшие дни особого веселья не будет. У нас будут похороны.

Я открыла рот и закрыла. Неужели? Падди видно прочитал догадку в моих глазах и затряс головой.

— С отцом все в порядке, — замахал он рукой. — Это не он. Один фермер. Сердечный приступ.

— Bollocks! — выплюнул ругательство мой сосед. К счастью, мимо меня. И понес дальше уже полную неразбериху, заставившую Падди выползти из-за стойки и уволочь меня к дверям. Я попыталась распрощаться, но тот решил, что мне необходимы подробности. Фермеру стало плохо. Он поехал в местную больницу. Там не было кардиолога и его отправили в Вексфорд, до которого он не доехал. Стало совсем плохо, и он влепился в стену.