Двойной бренди, я сегодня гуляю

– Будете? – вместо ответа спросил он. Патрик с Ликой отказались. Лаи налил себе. Его грязные, исцарапанные руки дрожали; он пролил бренди на столик. Присев на пуф, он залпом проглотил стопку и только после этого сказал:

– Расовая мина. Нечего сказать, эффектно боги меня схватили за волосы… Хорошее лекарство от самонадеянности.

– Расовая мина? – не веря своим ушам, повторила Лика. – Сколько же ей лет?

– Около двух тысяч.

Он налил себе ещё бренди. Вторую стопку он осушил в несколько приёмов.

– В жизни не переживал такого позора, – горько проговорил он, дёрнув свой длинный локон. – Публика – ладно, но я-то профессиональный историк. Даже я не знал…

По его щеке вдруг сползла слеза. Барнардцы плачут много и охотно, но раньше земляне никогда не видели Лаи плачущим. Разве только Лика – тогда, в беседке, когда ему пришлось сообщить Дафии о происшествии с Дораном.

– Простите меня.

– Простить? – изумилась Лика. – За что?

– За высокомерие по отношению к землянам. Всему виной моё невежество. Я должен был лучше знать историю собственной планеты.

Коннолли успокаивающе сжал его плечо.

– Вик, но мы-то тем более не в курсе. Как эта штука работала?

– Она реагировала на феромоны. У каждого физического типа свой состав феромонов. В прошлом, до ассимиляции, разница была значительная. Ассимиляция была вынужденной, с целью «разбавить» расовые типы – чтобы предотвратить возможность впредь использовать подобное оружие. Но на сто процентов, как мы убедились, это не защищает. Рецессивные признаки иногда снова накапливаются…

– Вы рисковали, – заметила Лика. – После того, как она напала на Дафию… У вас другой тип внешности, но как знать, что вы не унаследовали гены этих феромонов? Вы же не делали тест.

– Тесты излишни, – Лаи улыбнулся своей обычной улыбкой. – Я не сомневался, что для меня это безопасно. Дафия – мой брат по семье, но не биологически.

– Так вы сводные? – догадался Коннолли. – И поэтому такие разные?

– В земной терминологии, наверное, это лучший эквивалент. Мы от разных отцов и матерей. Но у вас на Земле так говорят о детях от расторгнутых браков, а у нас ни один брак не расторгается – кроме совсем уж крайних случаев.

– Вот как, – антрополог в Коннолли был неубиваем. – А почему тогда у вас фамилии одинаковые?

– Отец Дафии взял фамилию моего отца, потому что наш род известнее. У нас так принято.

– Вы это кричали карабинерам? – вдруг осенило Лику. – Что вы потомок Фаомы Лаи? И поэтому они не стали вас останавливать?

– Не просто потомок, а «ои-у-миир» – старший наследник, – плечи Лаи расправились, и его красивая голова в яркой шапочке вновь приняла горделивое положение. Даже перепачканный и с ободранными коленями, Лаи излучал достоинство.

– Они бы не посмели меня остановить, – прибавил он. – А если бы посмели, меч – всегда меч.

Никогда мне его по-настоящему не понять, с грустью подумала Лика. И одновременно, глядя на его перемазанную землёй белую рубашку, мальчишеские ссадины на голых ногах, обломанные грязные ногти и упрямый огонёк в глубоких чёрных глазах, она вдруг поняла, как она его любит – со всей его манерностью, его родоплеменными закидонами, его язычеством, его невероятно легкомысленным отношением к собственной жизни – а может быть, даже и за всё это. Но ещё яснее она понимала, что не знает, что ей со всем этим делать.

– Ну хватит уже, пойдём, – сказал Коннолли, – а то бедняга Вик даже ещё не переоделся.

– Это мелочи, – с судорожной усмешкой сказал Лаи. – Хуже то, что я временно без денег. Я не снял перстень, когда копал, и повредил чип.

28. НАШЕ НЕВЕЖЕСТВО

Из эссе Виктора Лаи, написанного в 295 г. четвёртого пятисотлетия Объединённой Эры Таиххэ.

…то, что необходимо – это прежде всего просвещение. Мне многое пришлось испытать за последние годы, и этот опыт не всегда был приятен, но он научил меня тому, что нужно снова и снова доводить до сознания нашей расы: земляне – не странная или дефектная разновидность барнардцев, они устроены совершенно по-другому, и нам придётся в это различие вникать, потому что иначе его не преодолеть.

Земляне также страдают этой аберрацией восприятия, но они хотя бы отдают себе в этом отчёт. У них существует для неё специальный термин – «расизм». В настоящее время в наших языках нет соответствия этому слову, но ни один вменяемый гуманитарий не скажет: «нет слова – значит, нет явления». Многие вполне образованные жители нашей планеты искренне ужасаются, читая про истребление индейцев в Америке и евреев в Германии, и вздыхают про себя с облегчением: слава нашим богам, у нас такого не было. Это, увы, печальное заблуждение. Да, недавние исторические конфликты таиххан и фаарцев по своей природе не были расовыми, но большинство наших граждан не имеет даже смутного представления о более отдалённой эпохе – о том, что было до Объединённой Эры Таиххэ.