Двойной генерал (СИ)

— Иван Васильевич, ты иди, отдыхай. Твоя вахта кончилась. А то щас за столом заснёшь.

Болдин соглашается. Мне останется Копец, самолёты ночью редко летают, и штаб его работает чётко. Климовских я тоже отдал Болдину, себе оставил зампотылу.

Закрываю за Болдиным еле слышно прошуршавшую дверь уже в коридоре. Комната ВЧ-связи рядом. Дежурный связист выходит, отдавая мне трубку.

— Генерал Павлов. Слушаю.

— Здравствуйте, товарищ Павлов. Как у вас дела? — акцент не пробивается, значит, настроение у вождя мирное. Уже легче.

— Немцы сконцентрировали в районе Вильнюса крупные силы. Предполагаю, что готовят удар в направлении Минска. Мы решили их опередить и сегодня атаковали Вильнюс. Мои части пытаются вступить в город. Сегодня утром авиация нанесла удар по немецкой танковой группе, числом около двухсот танков. Судя по фотографиям, целых там не осталось.

— Ви разбомбили двести немецких танков? — восхищается Сталин.

— Немцы большие умельцы. Полагаю, они смогут вернуть в строй половину из них. Но на это нужно время. Не меньше двух-трёх недель будут возиться.

— А ваши потери?

— Два Мига. Но счёт в мою пользу, мои ребята сбили три мессера, — на самом деле, лётчики сбили больше, ещё пара немцев кое-как, но ушла своим ходом. Так что я только упавшие считаю. Тем более, что и мои без мелких повреждений не остались. Счёт в нашу пользу объясняется тем, что увлечённые погоней за пешками мессеры прохлопали перехватившие их Миги.

— Как думаете, возьмёте Вильнюс?

— Даже задачи такой не ставлю, товарищ Сталин. Моя цель — обескровить группировку, нацеленную на Минск. Предотвратить наступление.

Сталин уже многое понимает в военном деле. Так что объяснять ему выгоду превентивного удара по концентрирующему силы противнику не надо. В густую толпу стрелять проще.

— Харашо. Товарищ Павлов, не могли вы помочь своему соседу и другу, товарищу Жюкову?

— Чем, товарищ Сталин? — настроение моё рушится до пола. Хорошо, что видеосвязи нет, не видит вождь, как я морщусь.

— Товарищ Жюков просит от вас авиаподдержку, — Сталин всегда говорит очень веско, а вот сейчас улавливаю нотки неуверенности.

— Товарищ Сталин, у меня такой возможности нет. Даже без ожидаемого немецкого наступления, которое не обойдётся без интенсивных воздушных боёв. Средний мотороресурс всей моей авиации исчерпан почти на семьдесят процентов. Оставшегося хватит на три-четыре дня полётов. И подлётное время около получаса, притом, что ишачки в полёте больше часа летать не могут. Значит, только Миги и Яки из истребителей, а их у меня очень мало. Пешек тоже мало и они у меня на севере.

— Харашо. Я вас понял. Будем сами думать, как помочь товарищу Жюкову. Держитесь, товарищ Павлов.

— Спасибо, товарищ Сталин, — в трубке идут гудки разрыва связи, вешаю её на панель, подмигнувшую мне одним из индикаторов.

Вроде отбрехался, настроение, отряхиваясь, медленно поднимается с пола. Ну и жук, этот товарищ Жюков! И у Сталина губа не дура, литовскую столицу вернуть. Ага, только она мне нахрен не впёрлась. У меня другие интересы есть, и не только те, которые я декларирую. Они основные, это так. Но греют мне душу совсем другие надежды. Шкурные, прямо сказать. И чем же мне на карте бронепоезд обозначить?

6 июля, воскресенье, время 07:40

Вильнюс, восточная ж/д развилка.

Как бы ещё выговорить название этой станции, — размышляет Никоненко. Как она там? «Науйойи Вилня», во как!

Наконец-то немцы проснулись! А то что им, до самой Варшавы так идти. Относительно далеко, метров за триста, замелькали серые фигурки, свистнуло рядом несколько пуль. Передовая рота диверсантов тут же остановилась. Разведка и прокладка дороги кончилась. Звучат сзади команды, раздаются ответные выстрелы, в работу вступает пехотный полк. Пока первый батальон.

Лейтенант быстро влезает на первую платформу, перебирается на вторую. Боевые действия в пучке железных дорог имеют свои особенности. Складок местности нет, спрятаться негде, окоп не выкопаешь.

— Сбрасывайте по пять мешков на каждую сторону. Да не спереди! Сзади начинайте. В линию, в линию!

Нет складок местности? Мы их создадим.

— Каждые сто метров! Поняли? На каждой остановке!

Протяжённая часть пути, два вагона — самая безопасная. Они заранее озаботились о дверях в торцах вагонов и мостках между ними. Иначе, как на ходу по поезду перемещаться? Можжно было по телефону связаться с машинистом, но бесполезно. Этот глухой тетёркин звонки не слышит. Никоненко ловко спрыгивает с последнего вагона, пригибаясь, бежит к кабине паровоза. Через несколько секунд он уже там.

— Давай вперёд!

— Там же эшелон стоит! — округляет глаза машинист.

— Не сможешь сдвинуть?

— Смогу, наверное, — чешет затылок седоусый машинист и командует кочегару, — Давай, Вилис.