Двойной генерал (СИ)

64-ая стрелковая, виртуальным отражением которой и была белая шашечка с нашлёпкой «64» на карте в штабе фронта полным составом «садится» на железную дорогу. Сшибить заслон на дорогах, входящих в Пабраде, не стоило больших усилий. Гарнизон Пабраде состоял из двух рот второго эшелона, плюс какие-то мелочи вроде комендатуры. Такие силы полк снесёт, не заметив. Он и снёс. И тут же начал грузиться в эшелоны, спешно обородуя открытые платформы, укрепляя борта и возводя защитные ряды из мешков с землёй.

Полку поручено взять железку под полный контроль. Через два часа от момента атаки два батальона уже погрузились. Паровоз, энергично свистнув паром, потащил вагоны и платформы к следующей станции. Их там уже ждут. Немцы, возможно, тоже, если у других подразделений не получилось так удачно.

— Где твоё подразделение, фельдфебель? — холодно интересуется лощёный лейтенант и, не дожидаясь ответа, продолжает засыпать вопросами. — Почему станция не охраняется? Где пулемётные точки? Тебе что, не сообщили, что русские вот-вот будут здесь?

К станции Бездонис прибыл минуту назад небольшой эшелон, из которого выгрузился взвод солдат. Выгрузился и построился в идеальную шеренгу по три на перроне.

— Герр лейтенант… — вякает было фельдфебель.

— Всё потом! Быстро усиливаем твои посты моими солдатами. Сколько их у тебя? Четыре? По четыре солдата на каждый. Пошли! Быстро, быстро!

Оставив у каждой пулемётной точки четырёх своих солдат, ещё с полутора десятками лейтенант и фельдфебель возвращаются к станции.

«Дело почти сделано», — думает дважды лейтенант Пётр Никоненко, командир 1-ой отдельной диверсионной роты Полоцкой дивизии. Послали его подразделение на кончик наступления. Выяснилось, что вроде знающие немецкий язык диверсанты 44-го корпуса говорят с таким рязанским акцентом, что будут гореть мгновенно. Кто их только учил.

Дело почти сделано. Объяснять своим ребятам на месте, что делать с немецкими расчётами не надо. Остался последний штрих.

— Где остальные твои люди?

Лейтенант заставляет фельдфебеля вывести их из здания. По его жесту солдаты сдёргивают с плеча карабины и автоматы и наставляют на строй остатков местного гарнизончика.

— Герр лейтенант… — неуверенно бормочет фельдфебель, полноватый невысокий мужчина лет тридцати.

— Молчать! Руки вверх! Я ж тебе сказал, русские близко, — в лицо фельфебелю смотрит неумолимое дуло парабеллума, — Игнат! Собери со всех оружие и амуницию.

Ещё на курсах Генерал многое им рассказал. Например, как обращаться с пленными.

— Не стесняйтесь кого-то пристрелить сразу. Если он смотрит на вас мрачным, непримиримым взглядом, сразу пулю в лоб. Дополнительно к избавлению от излишних трудностей, это поможет вам запугать всех остальных. Кроме оружия, надо забрать ремень с подсумками или портупею. Без них солдат почувствует себя голым и беззащитным.

— Убить кого-то обязательно? Пленных же нельзя, — засомневался кто-то из курсантов.

— Не обязательно. Можно жестоко избить. Желательно не калечить, но со стороны должно выглядеть зверским избиением. Кого-то из непокорных. Если запугать избитого не удалось, можно ранить его или просто пристрелить. Пленных нельзя, но кто вам мешает написать в рапорте, что вы пресекли сопротивление?

Непокорных не нашлось. Впрочем, Никоненко сразу заметил разницу. Это вторая линия, не штурмовые части. Совсем немцы обнаглели. Даже не считают нужным прикрываться от Западного фронта. Ну, нам же лучше.

Всех загнали в какую-то кутузку, в том числе и пулемётчиков, поставили пару часовых. Никоненко отправляет сигнал передовому полку, что станция наша.

На карте Генерала шашечка, оседлавшая железную дорогу, двигается чуть дальше.

6 июля, воскресенье, время 08:10

Минск, штаб Западного фронта.

— Где «Аврора»? — спрашиваю после доклада Болдина, который играет роль ночного командующего.

— В Минске. Думал двинуть бронепоезд через Молодечно, но решил вас подождать. Дело пока терпит.

Размышляю. Сначала я планировал одну из своих любимиц выдвинуть через Лиду, подвести точно в середину. Но сейчас, когда на узловой станции практически в Вильнюсе уже завязываются бои, лучше усилить передовую наступающую группу, шашечку с номером «64».

— Это ты зря. Надо было ночью потихоньку пододвинуть. Давай прямо сейчас…

Готовим приказ. Это всё не просто так. Надо авиаразведку подвесить, пустить вперёд диверсантов или…

— Давай, Иван Васильевич, сделаем внаглую. Рискнём. Маскировку «Аврора» нацепит, впереди пару пустых платформ, — можно их даже не цеплять, просто толкать, — и обойдёмся без пешей разведки. Время дорого, а та станция уже почти под нами.

Чем бы ещё мне бронепоезд обозначить? Вот ведь проблема-то, а?

— И даём сигнал всем переходить к движению. Со всей осторожностью. 20-ый корпус вперёд. 2-ой корпус пока на его место.

Пододвигаю шашки. Болдин, широко зевнув в сторону, наблюдает. Нас прерывает Саша, в приоткрытую дверь сообщает:

— Дмитрий Григорич, вас Москва по ВЧ…

Наверное, это редкость, когда подчинённого радует вызов начальства. Вот и у меня рождается предчувствие засады. Встаю.