Двойной контроль

– Возможно. Какая-то бездна в нем угадывалась.

Лиззи сочувственно, но твердо посмотрела на Мартина, давая понять, что ей это тоже ясно, но что без веских оснований об этом не следует думать.

– Мне очень понравился Хантер, – сказала она – Я и не знала, что он тоже консультируется с психоаналитиками.

– Да, – кивнул Мартин, – мне он тоже об этом упоминал.

За ужином, беседуя с Хантером и Фрэнсисом, Мартин, по выражению Лиззи, «оседлал своего конька»: тот факт, что многие отказываются считать психотерапию действенным методом лечения самых серьезных психических заболеваний и утверждают, что она оперирует фантазиями и вымыслом, а не настоящими инструментами научных исследований: картированием головного мозга и биохимией.

– Фантазии и вымысел эмоциональных состояний, – объяснял Мартин Хантеру, – символического языка, психологической адаптации и культурного контекста…

– Минуточку! – притворно возразил Хантер. – О культуре можно говорить, только если распылить ее на атомы мемов, чтобы придать ее частицам особую значимость, вот как генам.

– Да-да, мемы – величайшее изобретение человечества после пороха, – сказал Мартин. – Заявлению, что эмоции и психологическую адаптацию необходимо искоренить из науки, а если и сохранить, то только в самых захолустных провинциях Поднебесной, подальше от столицы, адронного коллайдера в ЦЕРНе, самое место в какой-нибудь сатире Джонатана Свифта, но, к сожалению, написать ее он больше не сможет.

– Достойное замечание, – изрек Хантер, достойный гость. – Наука – часть человеческой природы, а не наоборот. У нее своя деспотическая социология финансирования, экспертных оценок, публикаций и прибылей, и она обладает всем тем эмоциональным спектром соперничества, подчинения, интуиции, беспокойства и щедрости, который присутствует в любом другом поле деятельности.

– В начале моей карьеры, – сказал Мартин, – я проводил много времени в психиатрических клиниках, где к моему подходу не питали особых симпатий. Один из пациентов, госпитализацию которого раз за разом возобновляли в соответствии с Законом о психическом здоровье, принятом в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году, пожаловался, что ему, как Христу, вбивают гвозди в ступни, не в ладони, а в ступни. Лечащий врач терпеливо – он не был жестоким человеком, просто воспринимал все слишком прямолинейно – объяснил, что это доказательство продолжающихся галлюцинаций и, следовательно, содержание пациента в лечебнице вполне оправданно. Пациент обернулся ко мне, зная, что меня интересует ход мыслительных процессов, и сказал: «Некоторые врачи, очевидно, не знакомы с понятием метафоры».

– Это и смешно, и очень трагично, – сказал Хантер.

– По большей части трагично, – вздохнул Мартин.

– Вы – последователь Рональда Лэйнга?

– Безоговорочно следовать Лэйнгу очень трудно, – сказал Мартин. – Он ведь был горьким пьяницей, но не без всплесков гениальности, особенно при анализе динамики отношений в семьях шизофреников. Его рискованные и зачастую некорректные опыты необходимо рассматривать в контексте той эпохи, когда принудительная госпитализация, седативная терапия и варварское обращение считались единственными действенными методами лечения.

Мартин надеялся, что Фрэнсис примет участие в обсуждении; Фрэнсис понимающе кивал и вроде бы внимательно слушал, но именно тогда Мартин заметил в его поведении что-то непривычно отстраненное и неестественное.

– Ты, наверное, будешь счастлив повидаться с Люси, – заявила Лесли. – Ей наверняка добавило привлекательности то, что она подцепила миллиардера.

– Если верить моей сестре, они с Хантером очень счастливы, – сказал Чарли.

– Ну, моя сестра соврала бы мне, лишь бы меня помучить, – возразила Лесли.

– Знаю, – кивнул Чарли, напомнив себе, что вместо тщетных попыток понять Лесли гораздо легче разорвать с ней отношения. – Но меня вполне устраивает моя сестра, мой верный союзник во всем.

– Вообще-то, меня больше волнует не счастье Люси, а твои фантазии о том, как ты будешь с ней счастлив.

– Знаешь, я не настолько ошалел, чтобы возбуждаться при мысли о женщине, довольной своей жизнью и своим избранником, – сказал Чарли, радуясь, что не пристегнут к детектору лжи.

– Это потому, что вас всех досконально пропсихоанализировали, – вздохнула Лесли. – Ой, извини. Ты же знаешь, что я из-за этого становлюсь совершенно иррациональной, ведь я так тебя люблю!

– Разумеется, – устало ответил Чарли. – Но давай попробуем получить удовольствие от сегодняшнего приема.

– Все, молчу, молчу. – Лесли правой рукой закрыла рот на воображаемый замок и выбросила воображаемый ключ куда подальше.