Двойной контроль

– Уведи его отсюда, – сказал Хантер Джейд.

– Хантер! – обрадованно воскликнул Уильям Мурхед, занимая освободившееся место. – Какой роскошный прием! Великолепная обстановка, все превосходно организовано, а приглашенные – выше всяких похвал. Кстати, не могли бы ли вы замолвить за меня словечко вашим знакомым из «Гугла»? Там как раз открылась вакансия, которая прекрасно мне подошла бы, а заодно и помогла бы мне сохранить Малый Сортингтон.

– Далась вам эта усадьба, – сказал Хантер. – После развода надо было переехать в дом поменьше. Там по соседству нет какого-нибудь Мелкого Сортингтона? Или Крохотного Сортингтона?

– Не пинай упавшего, – проворчал Мурхед.

Хантер положил руку на плечо Мурхеда и очень ласково сказал:

– Послушай, Уильям, с тех самых пор, как в моем присутствии один из руководителей «Гугла» заявил: «Мы намерены управлять всеми знаниями мира», мне хочется подрезать им крылья. Одной-единственной корпорации не под силу вынести такой тяжкий груз. И хотя ты, безусловно, станешь обузой для любой компании, которая возьмет тебя на работу, для того, чтобы обрубить эти гигантские крылья, мне понадобится не ржавая пилочка для ногтей, а приличного размера бензопила.

Хантер чувствительно хлопнул Мурхеда по плечу и отошел, не дав профессору возможности ответить.

По миру витала зараза: эбола выжимала кровь из Западной Африки; бешеные собаки с пеной у рта бродили по Индии; больничные стены кишели супербактериями. По вящем размышлении, думал Себастьян, больницы заботятся о микробах, а не о людях, делают все возможное, чтобы микробы научились не бояться любых антибиотиков, известных человеку. Нет людей, которые бы выжили под стопроцентной лавиной обид и оскорблений, зато супербактерии вот-вот обретут бессмертие. Им суждено стать богами следующей эпохи, когда люди будут динозаврами. На самом деле возникла необходимость, острая, как кончик иглы, иглы шприца, которым делают прививку от гриппа, а вирус гриппа в этом году был жутким, и многие товарищи Себастьяна по работе заболели. Теперь они лежат в кровати, а с потолка супербактерии десантируют прямиком в их ослабленные иммунные системы. Мистер Моррис, потерявший сына из-за трагического душевного расстройства, употребил слово «коллеги», но Себастьяна оно слишком взволновало. Он не мог себе представить, что достоин иметь «коллегу». Если у тебя есть «коллега», то он может быть твоим напарником, а если есть напарник, то тебя могут устранить, вычеркнуть, сожрать, как в видеоигре, или поглотить, как антивещество, – Себастьян не очень понимал, что это такое, но звучало пугающе, особенно с точки зрения вещества, а сейчас он всегда старался занять вещественную точку зрения, хотя было время, когда его ум был полон антивещества.

– Мой напарник в Вашингтоне, – произнес Себастьян негромким голосом с аристократическим выговором и поглядел в зеркало, на костюм Эрика, но Вашингтон был далеко, что очень пугало. – Мой напарник в Долстоне, – сказал он, чтобы бояться поменьше, но тем же голосом, иначе было бы нечестно. Доктор Карр говорил, что все эти разные голоса – голоса самого Себастьяна, который должен научиться с ними обращаться.

Чего не скроешь, того не скроешь, он очень, очень нервничал. Сегодня утром позвонил мистер Моррис, сказал, что многие «коллеги» заболели гриппом, и попросил Себастьяна помочь разносить канапе на сегодняшнем приеме. А еще он сказал, что Себастьян зарекомендовал себя как ценный «член команды» и что он прекрасно справляется с мытьем посуды, а поэтому мистер Моррис «совершенно уверен», что Себастьян будет чувствовать себя «в своей тарелке», если поручить ему разносить угощение гостям. Себастьян на минутку растерялся, потому что думал о посуде и представил себя на блюде с канапе, но мистер Моррис привел его в чувство, добавив, что пришлет ему костюм Эрика, потому что Себастьян с Эриком «навскидку одного размера».

Ну, можно было сказать и «навскидку», хотя на самом деле костюм Эрика скользил и шелестел, а пиджачные плечи съезжали с плеч Себастьяна, и рукава свисали до самых костяшек пальцев, так что даже навскидку размер был не один, а совсем другой. Себастьян стал похож на мальчишку в школьной форме на вырост, которую купила для него фальшивая мать, сказав, что нет смысла тратить деньги почем зря. Но Кэрол, очень хорошая Кэрол, скомкала папиросную бумагу, которой обматывали вешалки, и запихнула ее в наплечники, отчего рукава немного укоротились, а пиджачные плечи сравнялись с плечами Себастьяна.