Двойной кошмар

   Ромка оглянулся. Они сидели у обочины, густая тень от дерева над головами давала иллюзию прохлады. Он ждал, когда Рэм напьётся, и отдаст чашку с водой. Их воины расположились на травке, в десяти шагах. Солнце пекло невыносимо, но здесь, под деревьями, было не так жарко, как в низине. От самого города в небе не появилось ни облачка, и они едва не испеклись на дороге, пока долина не сменилась лесистыми холмами.

   - Ничего я не изображаю.

   - Мне можешь не врать. Я - это ты, забыл?

   - Тебя не существует. Ты - мой бред, а я лежу на койке в больнице.

   - Хочешь, в глаз дам?

   - Отстань.

   - Тогда что же ты на площади распинался, от трона отказывался? Раз это бред, чего стесняться?

   Роман не ответил.

   - А я тебе скажу, почему. Ты уже давно всё понял, только боишься это признать.

   - Что я понял?

   - То. Этот мир настоящий, и мы влипли в него, как две глупые, жирные мухи. Вот только пока не ясно, что в этой луже больше - дерьма или варенья.

   - Этого не может быть, - Ромка зажмурился. Глаза, обожжённые слишком ярким солнцем, слезились и чесались, будто туда насыпали песка. - Это ненаучно.

   - Ну да. Не может быть, потому что не может быть никогда, - язвительно ответил Рэм. Он подвинулся и оказался с Ромкой лицом к лицу. Его глаза, такие знакомые, Ромкины глаза, тоже покраснели, нос обгорел и шелушился от солнца.

   - Послушай, если что-то выглядит, как колбаса, пахнет, как колбаса, и на вкус, как колбаса, значит это она и есть. Если тебя ударят, пойдёт кровь. Меня уже били, я знаю.

   - Меня тоже, - Ромка машинально потёр свежий шрам в паху.

   - Покажи! - потребовал Рэм.

   - Убери руки, придурок.

   - От придурка слышу. Покажи, что там у тебя.

   - Ты не в моём вкусе, - Ромка оттолкнул Рэма, бесцеремонно задравшего ему рубаху. - Иди, приставай к Мухобою, он малолетка, как ты любишь.

   Рэм отодвинулся и оглядел его с головы до ног:

   - Шрам, прямой, узкий, длиной в пол-ладони. Угадал?

   Роман кивнул. В желудке опять зашевелился тошный, шершавый ком, что не давал ему покоя с самого утра.

   - Что это было? - негромко спросил Рэм.

   - Мечом ударили. Я думал, умру.

   - Я тоже, - сухо отозвался двойник. - Только я вдобавок не знал, отчего.

   - Вот видишь. Это невозможно. Этот мир - не настоящий.

   Рэм подёргал меч в ножнах. Меч ему дал Ястреб, когда они прощались на ступенях храма. Советник снял с себя пояс с ножнами и застегнул его на талии Рэма. "Возьми его, - тихо сказал Ястреб. - Тебе ещё пригодится". "А тебе?" - спросил парень, ощупывая добротную кожу пояса и шершавую, увесистую рукоять. "Я убил этим мечом женщину. И едва не убил тебя, - ответил советник. - Он мне больше не нужен".

   Они тогда вышли из подземелья под храмом, где освободили Фиалку из её пожизненного заточения. "Прежде чем уйти, - объявил народу на площади Роман. - Мы воздадим честь нашей матери. Она достаточно послужила богине в темноте. Пора ей увидеть солнце". А старик с белой бородой ехидно спросил: "Разве она не дала обет безбрачия?"

   Роман ответил, сжав в руке свой странный трезубец, и глядя на старца в упор, отчего тот смутился и отступил на шаг: "Разве в брак не вступают в ранней юности, когда девушка молода и желанна мужчине? Или кто-то из вас предпочтёт старуху?"

   Мужчины на площади зашумели, захмыкали в бороды.

   "Тогда почему женщина должна хранить себя до седых волос?" - продолжил Ромка, и никто на этот раз ему не возразил.

   Потом, когда они спустились в темницу, и плачущая от радости Фиалка бросилась на грудь растерявшемуся Ястребу, Роман тихо сказал Рэму: "А она вовсе не старая". Рэм только фыркнул в ответ, глядя, как советник обнимает женщину: "С безбрачием ты точно погорячился, царский сынок". А Ромка пнул его в лодыжку.

   "Я не знал про Амулия, - говорил меж тем Ястреб, гладя Фиалку по волосам. - Если бы я не уехал тогда..." "Глупый, - нежно проговорила женщина, - Если бы ты не уехал, то убил бы его. Я тебя знаю". "Амулетий сказал, что ты родила от него. Что мальчики - его кровь". Фиалка покраснела: "Я не сказала ему, кто был у меня первым, хотя он и старался это выпытать. Дети не от него". "Да, я знаю, от бога, который явился к тебе ночью..." - проговорил Ястреб, и женщина шлёпнула его по губам: "Дурачок!"

   Тогда Рэм отвернулся от парочки и дёрнул Ромку за руку: "Пошли. Хватит глазеть". И они вышли на ступени храма, где Роман объявил во всеуслышание: "Горожане! Ночью, когда мы бодрствовали у тела царя Амулетия, нам с братом было видение. Бог, наш отец, явился к нам, и велел уйти из города, дабы посетить его святилище и принести там богатые жертвы. Мы уходим и забираем с собой всех, кто хочет пойти с нами. Такова воля бога, и мы не можем его ослушаться. Наш дед Звездогляд будет хорошим царём для вас, а почтенный Ястреб поможет ему мудрым советом. Прощайте!"

   Они вышли через городские ворота, и множество рабов ушло вместе с ними, бросив своих хозяев.

   - Когда ты догадался? - Роман смотрел, как его солдаты передают друг другу бурдюк с водой. Назначенные им командиры сидели поодаль от остальных, воткнув в мягкую землю знаки своего отличия. Перевязанные ленточками метёлки торчали из травы диковинными цветами.