Двойной латте в дождливый день

– Не хочешь поговорить об этом? Я могу побыть с тобой.

– Нет, не надо! – немного истерично воскликнула я. – Все в порядке, правда. И пожалуйста, не говори ничего Рэйдену. А то он паникер, сразу начнет волноваться. – Я даже сумела натянуть улыбку.

Задумчиво нахмурившись, Зак изучил мое лицо, а потом равнодушно пожал плечами.

– Как знаешь. Если что, пиши. – И, не попрощавшись, ушел.

Я на ватных ногах добралась до комнаты, в которой без Тины было непривычно мрачно и тихо. Сняв грязную после возни с бисквитом и кремом одежду, я натянула старую футболку и теплые вязаные носки, которые мне подарила на Рождество миссис Клейтон. Еще вчера я звонко хохотала, когда она сказала, что оранжевые мордочки с длинными носами – это вовсе не они, а ее попытки вышить крючком члены. «Надеюсь член моего внука выглядит симпатичнее, чем эти», – добила она меня.

Накрывшись с головой одеялом, подаренным Рэйденом, я наконец-то позволила себе разреветься в голос.

Меня поразила ужасная догадка: мама никогда меня не хотела. Такие мысли и раньше посещали мою голову, но сейчас я осознала это в полной мере. Если бы не беременность, ее жизнь сложилась бы иначе. Возможно, она бы рассталась с моим отцом и свое нашла истинное счастье. Реализовала бы свои таланты и амбиции, осталась в родной стране. Я – причина всех ее бед. Вот только почему она тогда просто не отдала меня отцу? Или, может быть, я многого не знаю, и на самом деле не нужна и ему?

Я уже ничего не понимала и от этого чувствовала себя беспомощной и разбитой. Щека продолжала гореть. Казалось, я никогда не избавлюсь от красного следа на лице, никогда не забуду тот оглушительный звон и никогда не смогу вытравить из памяти полные ненависти глаза матери.

От долгих рыданий у меня разболелась голова, и я сама не заметила, как провалилась в беспокойный, нездоровый сон.

Глава 24. Рэйден

Вместо тихого семейного праздника с семьей Мэл родители решили организовать настоящий прием, на который пригласили акционеров отцовской фирмы. Мама подняла меня в шесть утра, хотя я прилетел в Нью-Йорк поздно ночью, из-за чего я ни черта не выспался.

Я вышел из комнаты и начал спускаться на первый этаж, чтобы узнать у мамы, где мой старый ноутбук, – хотел перекинуть с него старые семейные видео на жесткий диск. На лестнице я столкнулся с папой. Мы еще не виделись, потому что ко времени моего приезда он уже спал. К счастью, он прислушался к рекомендациям врача и теперь чаще отдыхал.

– Привет, пап! Отлично выглядишь! – искренне сказал я.

С последнего моего приезда он набрал в весе, а его лицо утратило болезненную бледность. Кроме того, из-за сердечного приступа отец сильно изменился: стал больше времени проводить дома, и мы часто переписывались и созванивались по видеосвязи. Однажды он даже поинтересовался, что за книгу я пишу, хотя раньше об этом даже слышать не мог. Я радовался этим изменениям и надеялся, что ссоры и недопонимания остались позади.

Папа обнял меня и похлопал по спине.

– Здравствуй, сын.

– Как здоровье?

– Неплохо, правда, от всех этих лекарств уже тошнит. – Он брезгливо поморщился. Отец терпеть не мог больницы и все, что с ними связано. Видимо, именно это и стало главным стимулом заняться своим здоровьем, чтобы больше туда не попадать.

– Я рад, что тебе уже лучше. – Я пожал его плечо.

– А у тебя как дела? Как продвигаются дела с изданием книги?

В горле неприятно запершило оттого, что не могу похвалиться значимыми успехами, и отец понял это по моему взгляду.

– Ладно, до прихода первых гостей мне нужно успеть уладить кое-какие вопросы по работе. Позже поговорим. – В его голосе прозвучали нотки разочарования.

Он поднялся по лестнице, а я простоял несколько секунд, прежде чем пойти вниз.

В холле красовалась большая елка, но она вызывала у меня отвращение, потому что украшена была не нами, а приглашенным мамой дизайнером. По обе стороны от нее располагались два длинных стола, застеленных белыми скатертями, но на них, кроме массивных подсвечников, пока ничего не было. После перестановки мебели, чтобы можно было вместить большое количество гостей, наш холл утратил привычный для меня уют, и даже зажженный камин не спасал ситуацию.

– Ты почему так рано переоделся? Испачкаешься до вечера! – возмутилась мама, подставляя щеку для поцелуя.

– Решил примерить, мне показалось, пиджак узковат. Вроде бы нормально сидит.

– О, сынок, в этом смокинге ты выглядишь, как молодой Ален Делон. Только, будь добр, вытащи из уха эту побрякушку хотя бы на время праздника.

Я усмехнулся и провел пальцем по штанге. Мама прекрасно знала, что я не сделаю этого, но продолжала время от времени читать нотации, что мои татуировки и пирсинг выглядят по-плебейски. И это она еще не видела пирсинг на соске.

Мама, одетая в объемный кремовый свитер и узкие черные брюки, подчеркивающие длинные стройные ноги, расхаживала между столами и отдавала распоряжения нашему дворецкому Нортону, кого и куда рассаживать на праздничном ужине.