Двойной портрет

Потому что именно передвижения по Н-ской дороге я стала лихорадочно планировать, невзирая на то, что сначала следовало осмыслить повторное приглашение, хотя бы решить, повторное ли оно! Но куда там! Этим, единственно верным выражением надлежит обозначить состояние, полностью завладевшее мною. Мысленно я раскидывала реальные дела, назначенные на день, чтобы к указанному часу оказаться поверх путей на 56-м километре Н-ской железной дороги! (Анна Каренина, скажу я вам, нашлась хренова!)

Единственное, что сообразила, это вновь был мост, на сей раз перекинутый поверх путей — такие сооружения возносились подалее от столицы, потому что вблизи под путями рылись переходы для удобства пригородных пассажиров. На дальних подступах публика переносилась над рельсами и поездами по воздушно-железным мостам с крутыми лестницами.

Хотя рискованные индивиды всегда находили возможным пробегать по путям или проползать под стоящими поездами. Во избежание подобных акций, опасных для жизни исполнителей и рассудка окружающих, в своё время возводились над станциями высокие железные мосты. Иначе их зовут эстакадами, но неважно.

Да, на сей раз мой Демон, если это был он, звал на мост с гарантией, так я соображала дальше. Если Е. Малышева взойдет на мост в означенное время, то проверить одна она либо нет — труда не составит никакого. Потому что обычная публика поверх путей не задерживается, спешит подняться и спуститься, на мосту никому делать нечего. А смотреть, кто, кроме званной дамы, ошивается на мосту, можно из любой точки снизу. Если же, паче пожеланий, эта Катя приведёт наблюдателя, то он сможет наблюсти не так много, потому что тоже будет снизу, если не совсем дурак. И добежать до места означенной встречи просто не успеет, если он не Карлсон с моторчиком!

Подумать только, даже такая продуманная мысль никого не остановила. В голову не зашло здравое соображение, что если захотят сбросить неумную особу с моста, то ведь никто не успеет на помощь, разве что подберут, что останется. Заплачут или нет, это можно считать побочным эффектом, наряду с тем, что убийцу никто не поймает, он успеет сойти с моста, пока публика будет в шоке любоваться содеянным.

Интересно мне так же, причем чисто академически: вот если бы додумалась та безмозглая особа, которую вижу перед собой в зеркале, до таких богатых возможностей, то понесло бы её на мост платформы 56-го километра? Даже сейчас судить не берусь, тогда же она вполне одобрила замысел контрагента на предмет выявления скрытого наблюдения. Ей даже отчасти польстило, что предпринимаются меры предосторожности против ее коварства. Бывает же такое!

Давайте не будем вдаваться в обсуждение чьих-либо умственных особенностей либо их отсутствия как такового. Давайте примем на вооружение интуицию, которая крайних ситуаций не предусмотрела и в принципе была права. Этого пока не случилось, не правда ли?

К чему это я, на лунную ночь глядя сквозь отодвинутую стену? А к тому, что «ночь пройдет и спозаранок», как поется в старом романсе, той же особе предстоит прыгнуть через аналогичный обруч, но теперь в полном сознании, не исключая летальных возможностей. Следовательно, наверное, небесполезно её, то есть, особу, потренировать, для того целым куском припомнить, как нам довелось влезть на мост 56-го километра, и что из этого воспоследовало.

Целый день, серенький и мелко дождливый, я провела при обычных делах, в основном письменно-редакторских, куда-то ездила, о чём-то беседовала, даже подписывала контракты, вот только плохо помнится, что в них говорилось. Кроме того я приобрела в киоске и тщательно изучила расписание электропоездов на Н-ской линии, просто срослась с ним душою, как сказано у поэта, но не у того, который был раньше.

«И ночью, когда поездов расписанье Камышинской веткой читаешь в купе, оно грандиозней Святого писанья…» и так далее. (Б. Л. Пастернак, кстати.) Расписание я, разумеется, изучала днём, в основном на линиях метрополитена, но эффект состоялся практически тот же. Оно прилипло.

Хотя где-то в глубине сознания и за тёмными окнами в туннелях пряталось неизбывное удивление: куда и зачем меня несет, а главное — что тащит? Ведь могла бы спокойно обойтись и без… И даже следовало бы. Наверное, то был неумолимый рок событий, как заметил тот поэт, что воспевал расписание.

И так в упряжке с двумя поэтами я доследовала до своего дома, скинула издательскую форму одежды, пиджак, юбку и туфли — и стала готовиться к свиданию на очередном мосту. Форма одежды не представляла трудностей, раз пригородные электрички, то джинсы с кроссовками, сверху плотная рубашка, а выше означенного — зонт.

Никаких иных изысков место встречи не предполагало, в объемную старую сумку я внесла ко всему прочему общегражданский паспорт на случай проверки документов и заперла под молнию некоторую сумму денег на всякий случай. Краситься я решила минимально, в полном соответствии с формой одежды.