Двойной портрет

Однако, невзирая на логические доводы, упрямая мысль, что начальница должна сыграть центральную роль по препровождению агента в подвал, не только не оставляла глупую голову, но приобретала настоятельный смысл по мере визуального изучения дамочки за обширным столом, заваленным бумажным хламом. И потом, когда она покинула кресло-стул и приблизилась к неверному свету оконца, чтобы обследовать собачонку, корзину и цветочки более досконально. Агент «Аргуса», он же ваш покорный слуга, окинул взором начальницу старья сначала от макушки вниз, далее от ботинок вверх, как следует по правилам науки. (Тем временем в дыхательной системе у него нарастало странное стеснение, неужели сосуды подвели в ненастную погоду?)

В наблюдаемом объекте детали совпадали и соответствовали стилю, строгому, деловому и неприветливому. От маковки вниз темно-пепельные волосы попадали в клетку из двух гребней, далее в заколку с зубьями, к чему примыкали массивные очки в плотной оправе. Возникало впечатление, что верхняя часть лица смотрелась сквозь решётку — серьёзная оказалась дамочка! Бледное лицо без возраста практически терялось в тяжелых доспехах, выделялся тонкий нос с лёгкой горбинкой и едва подмазанные губы, подбородок утопал в широком воротнике серого свитера. Ну, как есть черепаха Тортилла, но чуть моложе, около сорока плюс-минус. Тот же свитер без формы из серой толстой шерсти смотрелся, как кокон, практически скрывший фигуру, далее ниспадала скучная юбка в клетку и в складку, самый настоящий панцирь изобрела себе дамочка! Правда ноги в высоких шнурованных ботинках гляделись неплохо, но явно были в загоне, начальница о подобных глупостях явно не думала, её волновали лишь показатели продажи старья, надо полагать!

Выражение плохо видного лица определялось общим стилем. Безлично приветливое, не слишком заинтересованное — пока она объясняла мне, то есть агенту, что предмет хорош и стар, но не подходит их заведению. Что лучше всего мою собачку снести в контору на Арбате, по адресу, там имеются профи по старинному фарфору, они могут дать реальную цену.

После того, начальница вновь подсела к столу, чтобы вынуть из ящика карточку иной лавки, там указаны пути подхода с картой. Голосок тем временем у начальницы выявился нежный, окультуренный, что называется сызмалу, а не личными стараниями. Звуки, интонации и построение фраз мигом выдавали не самое простое социальное происхождение означенной дамочки, привет от профессора Хиггинса и от автора пьесы Бернарда Шоу. Что показалось отчасти занимательным — неужели Тортилла настолько нездешняя? Что принесло явно столичную, и, судя по манере речи, элитную дамочку в отдалённые края?

Вот что думалось мне, одновременно с тремя способами завязать речь о запасниках и вторичным оглядыванием личности хранительницы старья.

(Такими кренделями выкладывались смятенные раздумья, а в гортани почти стоял ком, непонятно с чего…) Неужели я опасался, что строгая скучная тётка средних лет моим чарам не поддастся и укажет на дверь, несмотря на грядущие старания ее очаровать? А я был готов, и план на подходе, и первая фраза сложилась в расчете на происхождение и образование.

«А знаете ли», — чуть было не сказал агент, то есть некто из «Аргуса». — «Ваша лавочка, не совсем правильно зовется, ну что такое „Делянка“? Вот у Диккенса было название так название, помните роман „Лавка древностей“?»

Хорошо, что упомянутый агент вовремя себя остановил, он внезапно обнаружил, что на ум настоятельно лезет журнал «Альбом Былого», там имелось нечто, настолько необходимое в данный момент, что лучше было помолчать секунду и освоить нахлынувшие впечатления.

Картинки перемешались с догадками, и дощатый пол явственно дрогнул под ногами. Если бы сидел, то точно вскочил как на пружине, но слава доброму Боженьке, чёртова дамочка присесть не предлагала. Далее перед внутренним взором мгновенно произвелся фокус: доспехи имени черепахи Тортиллы разлетелись прочь, и на макушку начальницы старья мягко опустилась шляпа с кудрявым пером от белого страуса. Графиня забытого имени, умыкнувшая свои побрякушки, выглянула из окошка кареты, затем шляпа взлетела в небеса, взмахнув на прощанье останками страуса.

Лицо осталось вне маскировочного антуража, рисунок носа и губ чётко проявился, далее добавил к мысленной картинке невидимые тонкие брови и подбородок тупым треугольником. Ба! Кто это у нас сидит за столом и вертит в руках мелкую псинку с корзинкой?

Сразу вслед за опознанием воздух хлынул в грудь волной и вызвал в агенте исступленный приступ кашля, словно его вынули со дна реки и хорошенько встряхнули. Да, милые дамы и умные господа! Если вам случалось произвести нежданную догадку более хладнокровно, то примите мои поздравления, агент «Аргуса» чуть было не захлебнулся своим мыслительным процессом!