Двойные игры адвоката

Честно говоря, сама она до недавних пор не считала это заслугой дочери. Обе бабушки близнецов дули в одну дуду, доказывая, что Елизавете нет нужды рвать себя на части, а лучше больше времени уделять семье и детям. С матерью Лизы должно было произойти что-то необыкновенное, чтобы она вдруг заговорила о достоинствах дочери. Дубровская заметила, как рука Вероники Алексеевны теребит салфетку, и внезапно поняла причину ее легкой нервозности. Мать переживала еще больше, чем она, страстно желая, чтобы ее дочь и ее новый мужчина понравились друг другу. Ведь от того, как сложатся отношения между ними, зависит в конечном итоге и ее покой. Она уже была далеко не в возрасте Джульетты, чтобы идти наперекор всем, отстаивая свои чувства.

– Я убежден, что женщине работа всегда идет на пользу. Если, конечно, ей не приходится вкалывать как ломовой лошади, пытаясь прокормить детей, – заметил Сергей Иванович. – Обеспечивать семью должен мужчина. Ну а женщине работа позволяет держать себя в тонусе. Кроме того, жизнь – штука переменчивая. Иногда нет другого выхода, как взвалить все на свои плечи, – он нежно взял руку Вероники Алексеевны. – Я говорю сейчас не о разводе.

– Я поняла, – тихо ответила мать. Десять лет назад она и сама оказалась в подобном положении. Ее супруг Герман Андреевич, в прошлом перспективный партийный работник, позже – важный государственный чиновник, скоропостижно скончался от сердечного приступа. Конечно, он оставил семье квартиру в центре и престижную работу Елизавете. Казалось бы, он сделал все, чтобы без него жизнь его обожаемых детей не покатилась по наклонной плоскости. Но, лишившись крепкой мужской поддержки, семья пережила нелегкие времена. Дубровской вежливо отказали от места в самой известной юридической фирме города. Мать – в прошлом музыкант, а теперь вдова богатого мужа – впала в черную меланхолию. Брат Лизы Антон, ощутив полную бесконтрольность, едва не забросил учебу. Те сбережения, что оставил отец, стремительно таяли. Не менее стремительно редел круг друзей и знакомых, которые некогда с удовольствием приходили к ним в дом. Остались рядом только самые преданные, но и они не могли, а впрочем, и не были обязаны содержать семью Дубровского, в которой, кроме подростка Антона, имелась уже совершеннолетняя дочь Германа Андреевича и мать семейства, проработавшая в своей жизни шесть месяцев, да и то до свадьбы. Какое-то время Дубровская была единственной кормилицей для своей страдающей матери и брата. Вероника Алексеевна долго не могла прийти в себя и принять то обстоятельство, что к прежней обеспеченной жизни дороги нет и нужно что-то делать, а не лежать днями в кровати, вперив пустой взгляд в потолок. Позже, когда действительность со всей своей безжалостной очевидностью встала на пороге, матери пришлось вспомнить о своем музыкальном образовании и начать давать частные уроки. Речь уже не шла о сохранении прежнего уровня жизни. Семья едва сводила концы с концами. Финансовые дела пошли на поправку только после замужества Елизаветы. Вероника Алексеевна забросила частную практику и чувствовала себя вполне счастливой, получая ежемесячное пособие от зятя. Странно, но пережитая трагедия научила ее только одному: в любой ситуации нужно искать твердое мужское плечо, причем не для того, чтобы опираться на него, а чтобы именно повиснуть. Похоже, теперь в ее жизни появилась новая опора, и сейчас, сидя в компании дочери и своего немолодого кавалера, Вероника Алексеевна не собиралась спорить, отстаивая свой взгляд на женское предназначение.

– Кстати, Сергей Иванович – врач-психиатр, – заметила она, словно пытаясь произвести на дочь впечатление. – Кандидат наук, доцент.

– Даже страшно предположить, где вы познакомились, – улыбнулась Лиза, заметив, как в ответ ей заулыбались глаза Сергея Ивановича. Он казался вполне симпатичным мужчиной, а его профессия гармонично завершила портрет. Именно таким в понимании Дубровской и должен быть психиатр: старше пятидесяти, с респектабельной седой бородой и усами. Серые глаза за тонкой оправой очков смотрели проницательно и вместе с тем вполне доброжелательно.

– О, у нас было по-настоящему романтическое знакомство! – сказал он и с деланым возмущением взглянул на подругу. – Вероника, неужели ты ничего не рассказывала дочери? Как это понимать?!

– Конечно, говорила, но только в общих чертах, – оправдывалась мать. – Честно говоря, я боялась спугнуть удачу.

– Дорогая, ты не перестаешь меня удивлять! – развел руками Сергей Иванович. – Еще Сократ говорил, что женщине легче удержать на языке горящий уголь, нежели тайну, но для родной-то дочери можно сделать исключение!

– Так и быть, – легко согласилась мать. – Может, уместнее это будет сделать не сейчас, на дне рождения детей, а позже, когда Лиза заглянет к нам на огонек? Как думаешь, дочка?