Двойные игры адвоката

Ее мысли, казалось, находились очень далеко, но думала она сейчас отнюдь не о работе. Была ли причиной усталость после утомительного дня или же на нее подействовали слова свекрови о любви и счастье, но Лиза вдруг остро ощутила одиночество. Да, если разобраться, она была не одна. В спальне, в кроватках, спали усталые малыши, ее дети. В кабинете перед телевизором дремал муж, изредка просыпаясь и переключая каналы. Рядом с ней находилась свекровь, которая уже вовсю хлопотала, приводя гостиную в порядок. В кране журчала вода, Ольга Сергеевна что-то продолжала говорить, собирая со стола посуду. Но Дубровская ощущала себя так, словно ее помимо воли выбросили на необитаемый остров, и вот она стоит у кромки воды, вперив взгляд в синеву океана, и понимает, что во всем мире осталась одна. Кричи не кричи, ее никто не услышит. Ау! Где она, ее любовь? Неужели у них с мужем впереди не будет ничего, кроме череды небогатых событиями лет? Неужели это безмятежное спокойное существование рядом друг с другом и есть то семейное счастье, о котором она когда-то мечтала? Неужели для того, чтобы ощутить вкус жизни и заставить сердце трепетать, нужно погрузиться в новые отношения? Ее мать имеет право на счастье. А как же она сама?

– Лиза, похоже, тебя Андрей зовет, – сказала свекровь, и Дубровская, еще не выпав из своих дум, машинально проследовала в кабинет.

– Подай мне плед, будь добра, – пробормотал Мерцалов, размягченный количеством выпитого вина. – У меня нет сил добраться до спальни.

Лиза достала из шкафа клетчатый плед и подушку, вспомнив, что уже не первый раз муж предпочитает ночевать в кабинете, а не в их общей спальне. Причины, на первый взгляд, выглядели вполне убедительно. То он допоздна смотрел телевизор, то ждал важного звонка, то просто перебрал лишнего и ленился подняться на второй этаж. Как знать, может, это и был тревожный звонок, на который стоило обратить внимание? Или же она зря волнуется и так поступают все мужья после семи лет совместной жизни?

– Выключи свет, – проговорил он, поворачиваясь к ней спиной. – Мне кажется, день рождения удался…

Дубровская хотела ему что-то сказать, но, поняв, что он уже спит, просто выключила свет.

Глава 13

Вызов на очную ставку последовал в понедельник, когда Дубровская, закопавшись в сотне бумажек, готовила апелляционную жалобу по одному из гражданских дел. Письменный стол находился в полном беспорядке. Документы и распечатанные листы протокола судебного заседания вперемешку с книгами и кодексами лежали горой, за которой едва можно было увидеть склоненную голову молодой женщины с небрежным пучком волос на затылке. Но Дубровская предпочитала работать в творческом беспорядке. Бог весть, как ей удавалось, засунув руку в кипу бумаг, выудить именно то, что сейчас было особенно нужно. Кстати говоря, ее супруг, неисправимый чистюля и аккуратист, не раз подвергал критике ее стиль работы, утверждая, что хаос на столе вызывает хаос в голове. Но Елизавета не раз замечала, что чистый, без единой бумажки, стол с ровными стопочками книг в ящиках делает ее сознание таким же стерильным, а мысли тягучими и ленивыми. Поэтому она без зазрения совести пользовалась тем, что муж не имеет привычки навещать ее в офисе и читать мораль уже на ее рабочем месте.

Сроки подачи апелляционной жалобы поджимали, и в этом смысле вызов к следователю оказался совсем некстати. «Вот ведь досада! – подумала она, дав отбой. – Неужели им удалось вытащить какого-то нового свидетеля?» Честно говоря, она уже отошла от проблем Ушакова, поскольку неотложные следственные действия были проведены и ничего нового не планировалось.

Но, видимо, затишье было обманчивым. Что-то наверняка произошло, если у следователя возникло желание столкнуть лбами ранее допрошенных лиц для того, чтобы определить, кто лжет, а кто говорит правду.

Дубровская спешно собрала со стола бумаги в один большой пакет, понимая, что жалобу ей придется заканчивать дома. Времени оставалось в обрез, но, как назло, дороги были заполнены такими же спешащими по своим делам людьми, как и она, поэтому в Следственный комитет она добралась с опозданием на двадцать минут. Разгоряченная от езды по городским пробкам и раздосадованная тем, что следователь не предупредил ее заранее, Лиза готова была дать отпор любому, кто упрекнет ее в непунктуальности. Но ее боевой пыл моментально угас, когда в коридоре она увидела Катю Серебровскую.

– Добрый день, – проговорила та, едва улыбнувшись краешками губ, да так несмело, словно опасалась, что Елизавета ее не узнает.

Дубровская, конечно, ответила на приветствие. При этом она недоумевала, что здесь делает Катя, и искала глазами высокую фигуру Аркадия Серебровского.

Однако, к удивлению Елизаветы, преуспевающий финансист не почтил следствие своим присутствием и не пришел поддержать супругу. Да и сама Катя выглядела сегодня как-то по-другому. Нет, она по-прежнему казалась тихой, но ее привычная зажатость куда-то исчезла, и даже появилось то, что можно назвать собственным достоинством.