Двойные игры адвоката

Трудно было представить себе более неподходящее место для подобного разговора. Они стояли на крыльце Следственного комитета. Мимо них шли озабоченные люди. Поминутно открывалась и закрывалась дверь, пропуская торопящихся людей. Дубровской неловко было прервать собеседницу и сказать, что ее ждут дома, а еще у нее незаконченная жалоба и сроки, что Маша и Саша наверняка останутся без прогулки.

– Вам трудно ответить, правда? – Серебровской, казалось, было радостно от того, что адвокат испытывает затруднения. – Как вы считаете, можно ли дважды войти в одну реку? Ну, в смысле, после того, как бросил человека ради другого, можно ли вернуться и полюбить его вновь?

Лиза вряд ли могла считать себя экспертом по человеческим отношениям. У нее был не слишком богатый опыт встреч и расставаний, тем не менее она, как, наверное, каждая женщина, задавала себе вопрос, что случится, если он (муж) ее бросит. Проще было оставить этот вопрос на потом, чем портить себе настроение. Представить себе, что ее драгоценный Мерцалов уйдет к другой женщине, было невыносимо. Рассуждение на тему, принимать ли блудного мужа обратно или выставлять его за порог, казалось ей уравнением со многими неизвестными, поэтому она призналась честно:

– Я не знаю, можно ли полюбить дважды. Но люди живут друг с другом не только по причине любви, верно? Иногда из жалости, иногда по расчету, по привычке, в конце концов.

– Хм, интересно тогда, какой вариант применим ко мне? Жалость или расчет? – Екатерина посмотрела на Дубровскую, но увидела на ее лице не разгадку, а лишь вежливое участие. Адвокат была хорошо воспитана, чтобы прерывать собеседника на полуслове, ссылаясь на неотложные дела. – Извините, я, должно быть, злоупотребила вашим временем. Можете не отвечать на мой вопрос, в глубине души я давно знаю ответ, только мне не хватает смелости признать его. Всего доброго.

Она развернулась и, прежде чем Дубровская успела с ней попрощаться, пошла прочь. В это время, как назло, на крыльцо вышел следователь. Он, разумеется, увидел и потерпевшую, и адвоката, но комментировать ситуацию не стал, только выразительно покачал головой…

Глава 14

Машина раскалилась на солнце, как печь, и Катя немедленно включила кондиционер. Трикотажное платье с глухим воротом, неуместное в жаркий день, прилипло к телу. В тщетной попытке получить облегчение женщина закатала рукава, обнажив запястья. Если бы с ней рядом сейчас оказался посторонний, он, разумеется, заметил бы на ее руках уродливые шрамы от порезов. Бледно-розовые, поперечные, они перечеркивали сосуды на обеих руках и навсегда стали для нее отметиной того страшного дня, который она теперь тщетно пыталась забыть…

Лицо врача плавало где-то под потолком.

– Эй, женщина, вы меня слышите? – Голос звучал гулко, словно в тоннеле. – Ну-ка, посмотрите на меня. Да не закрывайте глаза, черт вас дери!

Катя пыталась сфокусировать взгляд на лице доктора, но оно расплывалось и становилось похожим на блин. Она не понимала, что происходит, где она находится и почему этот недовольный резкий голос, врезающийся в мозг, как дрель, вырывает ее из тягучей теплой мглы. Два хлопка по щекам, и она опять уставилась на своего мучителя.

– Оставьте меня в покое, – прошелестела Катя еле слышно и попробовала пошевелить руками. Она даже не смогла удивиться, отметив лишь, что ее руки привязаны к кровати и откуда-то сверху к одной из них спускается трубочка капельницы.

– Чертовы суицидники! – недовольно проговорил все тот же голос. – Ишь, жить им не хочется! Ни о ком, кроме себя, не думают! Заразы, одним словом…

– Валь, оставь ее, – мягко попросил кто-то рядом. – Дамочка вроде как из приличных, говорят. Может, случилось у нее что. Судить не будем… Пусть спит, нам же меньше мороки.

– Все они приличные… – пробубнил голос и затух в темноте.

Второй раз Екатерина пришла в себя уже вечером. Она выплыла из темноты и увидела себя в просторном помещении, где стояло несколько коек. Унылые облупленные стены и окно с решеткой привели ее в замешательство. Она в тюрьме или уже в аду? Небо за окном уже окрасилось в густой синий цвет, и яркая полная луна щедро лила свой свет на покрытый коричневой краской пол. Катя приподняла голову с подушки. Голова была тяжелой, как свинцовый шар. Тело оставалось таким же неподатливым. Пошевелив ногами, Серебровская сообразила, что она привязана к кровати и не может не только встать, но даже и повернуться, чтобы занять более удобное положение. Ей хотелось пить, и, услышав негромкое бормотание рядом, она повернула голову в сторону источника звука.

– Простите, у вас нет воды? – спросила она темноволосую растрепанную женщину на соседней кровати. Та ничего не ответила, словно и не слышала вопроса. Она продолжала бормотать, глядя на выбеленный потолок.