Двоюродная жизнь

– Я тоже думал, что ничего. А она смотрела на наши тапочки, смеялась и говорила: «В разные стороны идут наши пути-дороги!» Так оно и вышло.

Хлеб наш насущный, нарезанный правильно

2. ХЛЕБ НАШ НАСУЩНЫЙ, НАРЕЗАННЫЙ ПРАВИЛЬНО

Жили-были муж и жена. Прекрасные люди. Уже немолодые. Образованные, обеспеченные, с большими успехами в работе и все такое. Очень хорошо жили, любили друг друга, заботились друг о друге, понимали друг друга с полуслова. Никаких скандалов, никаких ссор и даже никаких серьезных споров.

Но один спор все-таки был. Постоянный, вечный и неразрешимый.

Когда жена резала хлеб к обеду, муж тихонько вздыхал, вставал из-за стола, брал острый нож и каждый отрезанный ею ломоть резал на два, а то и на три тонких.

– А не эти оковалки! – говорил он.

Когда хлеб к обеду резал муж, жена тихонько вздыхала, шла к кухонному столу и отрезала себе пару «нормальных», как она говорила, ломтей хлеба.

– А не эти листочки папиросной бумаги! – говорила она.

Это вызывало легкое взаимное раздражение.

Которое грозило перерасти… Ну и сами понимаете.

Психолог долго разбирался в проблеме, но потом объяснил, в чем дело.

Жена была из семьи железнодорожного служащего. Довольно крупного чина, кстати говоря. Путейский генерал, начальник большого узла. Но он был из рабочих. Его отец в поте лица зарабатывал свой хлеб насущный. Свежий каравай, нарезанный толстыми ломтями, – это был семейный символ сытости, благополучия, уверенности в себе.

Муж был из семьи обыкновенных, скромно живущих советских служащих. Но его бабушка – мещанка из дальнего провинциального городка – жила в фантазиях, что ее мама была любовницей губернатора, графа такого-то, и что она сама, значит, незаконная графская дочь. Тончайшие ломтики хлеба – это был признак аристократизма, изящества и изысканности.

Все всё поняли. Стало легче. Споры прекратились.

Но теперь каждый резал хлеб для себя.

воспоминание из 1990-х Зима. Ночь. Девушка

– Прости, опоздал, – сказал я, обнимая ее сзади за плечи.

– Ничего, – сказала она, не поворачиваясь. – А я боялась, что ты не придешь. Уж полчаса стою, чуть не плачу…

Она всхлипнула и, отвернувшись, стала промокать глаза.

– Милая, – шепнул я ей в застывшее ушко, чуть покусывая ее мочку. – Ну как ты могла такое подумать? Пошли!

– Ко мне? – спросила она.

– Да! – и я свистнул таксисту.

* * *

– Куда ехать? – спросил таксист и включил громкую музыку.

– Тут рядом! – сказала она. – Вперед! Первый светофор и налево. Потом направо во двор. Ага. Теперь в арку. Все.

Выскочила из машины и пошла к подъезду.

Я расплатился, побежал за ней.

В подъезде было темно.

– Последнюю лампочку скоммуниздили, – тихо и нежно сказала она. – Ворье сраное, вандалы гребаные, ерша им в жопу.

– Не волнуйся, любимая, – прошептал я. – Зато я с тобой.

Беспрестанно целуясь на темной лестнице, мы пешком поднялись на третий этаж.

Вошли в квартиру, не зажигая света, и сразу повалились на диван, который стоял в ближайшей комнате.

– Ты раньше никогда на живот не кончал, – удивилась она. – Ты вообще кто?

– Здесь раньше не было дивана, – ответил я. – Мы вообще где?

– Главное, не зажигать свет, – сказала она.

– Да, – согласился я и быстро оделся.

Слава богу, зима, и снега нет. Четыре часа утра, а совсем темно. Ничего не видно, никого и никому.

* * *

Вышел.

Огляделся. На доме написано: «Восьмая улица Текстильщиков».

Ё-ё-ё-ё-ё…

Колотун. Где метро, не знаю. Ни такси, ни леваков. Ни одного человека на улице.

Надо бы вернуться, да уж забыл, какая квартира.

дневник стартапера Варианты

– Нет, нет, нет! – воскликнула она. – Просто покупать секс на полтора часа, как скучно! Пошло, глупо, да и вообще пакостно. Вот если бы можно было примерно так…

– Как? – спросил я.

– Ну вот так примерно. Вот чтоб был такой заказ. Такая, извини меня, услуга. Вот я возвращаюсь домой с работы, и часов в семь, а лучше в восемь – звонок по телефону. «Милая, я чуточку опаздываю, ничего?» – «Ничего, дорогой, конечно!» В половине девятого – домофон. «Кто там?» – «Это я!» – «Открываю!» Входит. Красивый, молодой, стройный, сероглазый, темно-русый. Подтянутый, хорошо одетый. Пахнет – ах! Свежее тело, только что отглаженная рубашка, нежный волнующий парфюм. В руках сумки. Мы целуемся. Так, легонько, в щечку. Он говорит: «Милая, вот тут я кое-что набрал в “Азбуке вкуса”, котлетки, гарнир, пирожки к чаю…»

– Погоди! – сказал я. – Как это, набрал в «Азбуке вкуса»?

– Да я все заранее оплачиваю на сайте, ты что! За свои деньги имею право! Хоть в «Урюке», хоть в «Гурмэ!» – нетерпеливо объяснила она. – Не перебивай!

– Молчу, молчу, молчу…

– Вот. Значит, он говорит: «Я тут принес котлетки, пюре, салат. Ты, наверное, устала после работы?» – «Немножко». – «Отдохни, милая, поваляйся на диване. Я тебе позову к столу!» Он все разогревает, накрывает стол, раскладывает, зовет меня.

– А потом что?

– Угадай! – засмеялась она. – Но сначала он меня расспросит, как прошел день на работе, я ему расскажу, он будет внимательно слушать…

– Прекрасно! – сказал я.

– Ну и где такое взять? – вздохнула она.

Я помолчал, потом сказал: