Двор Чудес

– Не думаю, что она появится в Лувре, как того ожидает Король. С самого начала предводительница упырей была достаточно хитра и неожиданно появлялась там, где ее не ждали. Если она не заглотила наживку в моем лице, то не для того, чтобы попасть в грубо уготовленную ей ловушку. Напротив, сегодня у нее золотая возможность отомстить своему палачу. Инкарната должно быть знала, что хоспис останется без защиты, когда умоляла Тьму помочь ей пережить эту ночь…

Лорд кивнул. Ночной ветер раздувал полы его хлопковой блузы, но вампир не замечал этого. Я же дрожала от холода под толстым бархатным камзолом. Мы молча подошли к воротам, переступая через обледенелые участки и потемневшие от пепла снежные комья, брошенные среди жаровен.

На тяжелой деревянной двери с шипами прямо под глазком висело объявление. Нервный почерк советовал посетителям отказаться от дальнейшего прохода на территорию:

«Хоспис закрыт от заката до рассвета».

– Сомневаюсь, что нам откроют в такой час, – растерялась я. – Но все же можно попробовать постучать…

– Зачем стучать? – возразил Стерлинг.

Вампир поднял глаза к небу и каркнул протяжно и хрипло. В контуре лунного света, с торчащим гребнем волос и черными, огромным глазами, он казался гибридом человека и птицы. Да, я бы сказала, похож на темного ангела с обрезанными крыльями, взывавшего к небу, с которого упал.

Мимо бледного шара луны проплыли и пересеклись высоко над стенами хосписа тени. Их пронзительное карканье будто ответило на крики Рейндаста.

– Ты разговариваешь с ними?.. – спросила я, вспомнив, что тьмагна подарила англичанину особую связь с ночными птицами.

В тишине раздался грохот тяжелого засова с обратной стороны ворот. Лорд откинул снег сапогом и потянул ручку. Тяжелая панель открылась со скрипом, спугнув стаю ворон.

– Как они это сделали? – прошептала я, пораженная. – Лапками и клювом?

– Хотя ты родом из деревни, баронесса, но восприятие у тебя, как и любого смертного, весьма ограниченно. И кругозор так же узок, как стены твоей провинциальной усадьбы.

– Я давно покинула те стены и даже охотилась в лесах! – прошипела я, уязвленная до глубины души и горя желанием рассказать ему, что занималась браконьерством в землях настоящего барона.

– Считаешь, что несколько выездов на охоту с гончими отличают тебя от придворных? Ты еще одна высокомерная аристократка, которая полагает, что природа должна ей! Если и есть какой-то урок, который наше нечестивое существование должно было преподать вам, смертным, так это то, что на вершине пищевой цепочки всегда будет новый хищник. Ты не имеешь ни малейшего представления о непостижимых тайнах природы.

Он презрительно взирал на меня с высоты своего роста, находясь ко мне так близко и в то же время бесконечно далеко: на расстоянии, которое разделяло смертного от бессмертного.

Но дело не только в этом. Янтарно-ледяной цвет лица, высокие скулы и широко расставленные глаза вампира, одновременно напряженные и отстраненные… его холодная красота говорили о существовании потустороннего мира, далеко за пределами Англии.

Кто такой Лорд Рейндаст на самом деле? Откуда он родом? И почему назвал свое вампирическое существование нечестивым, противореча постулатам Факультета?

– Прежде чем я войду в хоспис, хочу попросить об одной вещи, – сказала я. – У тебя есть перьевая ручка?

Юноша приподнял черную бровь:

– Да, конечно. Я – дипломат: ручка всегда со мной. Но зачем тебе? Хочешь, чтобы я подписал договор, обещая пощадить тебя?

Я усмехнулась:

– Нельзя верить на слово вампиру, а тем более английскому шпиону. Речь идет о договоре, который я уже исполнила – смерть Тареллы. Новость должна разлететься по всему Парижу и достичь ушей Лакримы как можно скорее. От этого зависит судьба моей подруги Наоко.

Я заглянула ему в глаза.

– Полагаю, для того, кто умеет перешептываться с птицами, не будет слишком сложным отправить почтового ворона в редакцию «Меркюр Галан»?

Стерлинг кивнул:

– Ручка в кармане камзола, что у тебя на плечах. Там же найдешь и бумагу.

Я быстро набросала текст. Затем, нагрев воск оставленной в пепле жаровни свечи, сделала самодельную печать, придавив ее перстнем с гербом Тареллы в качестве доказательства.

Через несколько минут черная птица улетела в ночь, унося в лапках мое послание.

– Теперь в хоспис! – позвал Стерлинг. – Посмотрим, верна ли твоя интуиция. Или ты пытаешься выиграть время, прежде чем я прикончу тебя.

Он достал из-за уха зубочистку и вставил ее между губами, как бы говоря, что разговор окончен.

Мы молча пересекли опустевший двор хосписа с брошенными палатками. Заиндевелые от мороза тенты из мешковины развевались на ледяном ветру. Я кивнула на ближайший вход. На цыпочках мы вошли в холодный каменный кулуар.

Лунный свет, проникавший сквозь толстые стекла, рисовал бледные ромбы на плитах, где еще несколько часов назад теснились друг к другу больные и нищие. Спокойствие нарушали слабые, приглушенные рыдания из крыла лунатиков.

Мы углубились в самое сердце хосписа, так далеко от окон, что мне пришлось достать трутовое огниво.