Двор ядовитых шипов

Ее ногти впились в ладонь, когда Элора еще крепче обхватила ленту.

И все же.

Она сглотнула.

И все же не это причиняло больше всего боли.

Мучительная боль пронзила ее грудь много недель назад, и сейчас это чувство пульсировало в агонии.

Даже если они найдут способ остановить короля Харона, даже если она вовремя вернется домой к сестрам, даже если все сложится так, как она мечтала, она все равно не будет счастлива. Потому что ее сердце никак не хотело принимать одну истину.

Ее родителей уже не было. Несмотря на то, что их смерть причиняла боль и опустошала сердце, она также накладывала на нее ответственность, которую было непросто нести. Элора хотела спасти своих сестер. Она хотела защитить их и помочь им. Но…

Она не хотела выходить замуж.

Не имело значения, насколько хороша библиотека Дитриха Мерсера. Не имело значения, сколько у него было денег или насколько спокойно он обещал относиться к ее сражениям на мечах. Она не хотела довольствоваться жизнью, в выборе которой не участвовала.

Ее тело судорожно дрожало, а слезы продолжали капать. Ее родители влюбились друг в друга! Почему она не могла влюбиться и принять какое-нибудь глупое решение ради любви, как это сделали они?

Так почему она не могла просто остаться в Фейрии? Всю свою жизнь она мечтала о месте, где были бы приключения, интриги и возможность использовать свой меч. Теперь она наконец нашла такое место и должна была отказаться от всего этого?

Почему она не могла остаться и помочь спрайтам выйти из их сделки? Почему она не могла наслаждаться волшебным миром без угрозы возвращения к жизни, которой не хотела?

И словно игла, пронзившая сердце, ей вспомнились слова, которые причинили ей так много боли, когда она услышала их впервые.

Ты всегда будешь пешкой в чьей-то игре, но никогда не будешь играть в свою собственную.

Живот скрутило, когда девушка сильнее сжала кулаки. Ногти еще глубже впились в ладони, почти до крови. И это только подлило масла в огонь.

Как король Харон мог быть прав насчет нее? Как она могла отказаться от такой большой части своей жизни только потому, что кто-то другой сказал, что она должна это сделать?

Элора вскочила на ноги. Она бросила пергамент на каменный пол и раздавила его ботинком. Тыльной стороной ладони она вытерла слезы, которые катились по ее щекам.

Прикоснувшись к дереву, девушка сделала самый глубокий вдох в своей жизни. Ее грудь еще никогда так не расширялась. А воздух никогда еще не казался столько сладким.

Я не пешка в чьей-то игре. Она мысленно повторяла эти слова, пока руки не задрожали. Пока эта мантра не пронзила ее большей энергией, чем сражение на мечах. Большей, чем ее крылья. Слова прозвучали с большей силой, чем ответственность, которую она чувствовала перед погибшим отцом.

Пробившись сквозь щиты, о которых Элора даже и не подозревала, ярость пронзила ее с такой силой, как никогда прежде.

То, что она любила своего отца, не означало, что ей следовало делать то, что он хотел.

То, что она должна была заботиться о своих сестрах, не предполагало, что она обязана выходить замуж.

Теперь, когда она призналась себе, что не желает этого, она осознала еще одну важную мысль.

Мне не нужно выходить замуж. Я не буду.

Воздух вокруг Элоры зашипел. Ее крылья вырвались из спины, хлопая и сверкая, как никогда раньше. Ее ноги не касались каменного пола, когда она отошла от дерева. Крылья удерживали ее в воздухе прямо над землей. Движения все еще были отрывистыми, но ее внезапное озарение, казалось, немного улучшило навык полета.

Идеи пришли к ней в тот момент, когда ноги оторвались от земли. Как странно, что потребовалось только решение найти выход из тюрьмы.

Элора остановилась перед шкафом, убирая крылья. На простом дереве были вырезаны треугольники и ромбы, похожие на те, что украшали зеленое шерстяном одеяло на ее кровати. Девушка так долго отказывалась заглядывать в шкаф, а теперь он обеспечит ей спасение.

Двери с легкостью распахнулись. Сверкающие, сияющие ткани словно рассыпались по рукам девушки. Бархат, кружево, парча, органза. О некоторых тканях Элора только слышала, но никогда не видела. Их нити ослепительно сверкали, драпировка ниспадала с совершенством, о котором она никогда и не мечтала в одежде смертных. Каждая ткань была словно прочный корсет, но легкая и мягкая словно перышко.

И цвета! Элора никогда не смотрела на одежду, как это делали другие, но даже она не могла отрицать, насколько богато и изысканно выглядели эти платья. Такие одеяния подходили для членов королевской семьи. И не только королевской семьи смертных, но и фейри.

Что еще более важно, они были достаточно хороши, чтобы получить хорошую цену на рынке.

Внезапно в ее сознании платья превратились в маленькие кучки золота. Осмотрев их, девушка опустилась на колени и достала деревянную шкатулку, лежащую на дне шкафа.