Двор Тьмы

– Мне удалось выбраться сюда, – шепнул он мне на ухо. – Специально для тебя запряг эту кобылицу.

Я посмотрела на эбеновую голову лошади, обтянутую кожаными ремнями. Ее неподвижные, расширенные зрачки напомнили глаза королевских волков. Ноздри, испещренные голубоватыми прожилками, выпустили морозный воздух. Передние зубы будто нормальные: обычные резцы травоядного для пережевывания сена. Но за ними шли острые клыки хищника, предназначенные для разрывания мяса. Коренные зубы нервно покусывали удила. Длинная пенистая струйка слюны стекала с губ на землю.

– Я заменил железные удила на серебряные, – признался Александр, вкладывая вожжи в мою руку. – Это должно успокоить кобылицу во время Карусели.

Серебро, как известно, токсичный металл, ослабляющий бессмертных – и, вероятно, всех вампирических существ с тьмагной в венах.

На самом деле моя кобылица выглядела гораздо спокойнее, чем одиннадцать остальных, крайне возбужденных. Вместо того чтобы бить копытом и ржать в нетерпении, она лишь пускала обильные слюни… Вороные кобылицы остальных учеников нервничали и брыкались, поднимая тучи опилок.

Жульничать на глазах у Короля? Всего через несколько недель после возвращения монаршей благосклонности? Одержимый мной, Александр рисковал по-крупному.

Едва слышно я заставила себя произнести слова благодарности.

– Твоя победа за «Глоток» будет наивысшей благодарностью, дорогая Диана, – прошептал он, подсаживая меня. – Чем скорее предстанешь при Дворе, тем быстрее мы встретимся вновь!

Я наткнулась на взгляд вампира, пылающий огнем… страсти! Он буквально пожирал меня глазами. Отвратительно! Захотелось поскорее отъехать от него.

– Вампирические кобылицы – жемчужина королевских конюшен! – вещал Мелак, перекрывая жуткое ржание. – На поле боя они прокусывают горло врагу. Правда, иногда могут сбросить с седла неумелого всадника, чтобы вспороть брюхо. Но что вы хотите? Такова их воинственная природа!

Министр Вооруженных сил, похоже, пришел в восторг от растерянного вида пансионеров, в то время как на лицах придворных красовались довольные улыбки. Мужчины в щегольских париках и благородные дамы в эффектных нарядах пребывали в нетерпеливом ожидании предстоящего спектакля. Многие держали в руках позолоченные театральные бинокли, чтобы увидеть, кто упадет первым.

Коноводы покинули манеж, оставляя нас один на один с чудовищными животными. Сигнал колокольчика объявил о начале Карусели. С балкона музыкантов раздались первые такты военного рондо. Я взялась за вожжи, чтобы повести лошадь к краю манежа. Икрами чувствуя холодное и мертвое брюхо, я вспомнила живое тепло Тайфуна. Ни единой капельки пота не появилось на обширном крупе, даже когда я пустилась галопом в первый вольт[39].

Вокруг арены на равных интервалах друг от друга выстроились остальные кобылицы. Их нарядные плюмажи из страусовых перьев ритмично подергивались. Сменив направление, мы пронеслись по манежу под звуки ускоряющегося рондо. Звонкая дробь тамбуринов и цокот копыт разрывали барабанные перепонки. Сопротивляясь и упрямясь, разъяренные животные пытались сбросить всадников!

Решив пожертвовать практичностью ради красоты, девушки в изящных амазонках проигрывали, с трудом сохраняя равновесие.

Самая грациозная из нас, Серафина де Ля Паттебиз, первой поплатилась за это. Она рухнула в опилки, когда мы собирались сделать очередную смену направления по диагонали. Ее падение вызвало восторженный рев зрителей. Кобылица, сбросившая наездницу, остановилась, но тут же развернулась, обнажив клыки. Серафина издала пронзительный вопль. Она пыталась встать, но запуталась в тяжелых складках муарового платья. Первый укус сорвал с нее жокейскую шапочку, а вместе с ней и внушительный клок волос.

В тот же миг другая лошадь, ошалев от криков Серафины, сбросила Мари-Орнеллу де Лоренци.

Помертвев от страха, я изо всех сил вцепилась в гриву своей кобылицы, бросая испуганные взгляды на соперников. Никто и не думал спасать несчастных, все были заняты тем, чтобы удержаться в седле. К тому же протокол испытаний четко говорил: Карусель должна продолжаться любой ценой!

Я потянула поводья вправо, чтобы перейти к большому кругу.

Две поверженные наездницы, которым наконец-то удалось подняться, побежали к портику у подножия трибун.

– Выпустите нас, пожалуйста! – ревела Мари-Орнелла де Лоренци.

Плотоядно оскалившись, ее кобылица цапнула поверженную наездницу за спину, вырвав изрядный кусок дорогой ткани, расшитой золотой нитью. Белые панталоны девушки предстали на всеобщее обозрение.

Придворные разразились хохотом. Они потешались над сценой, будто смотрели шутовскую комедию. Их сатанинский смех смешался с барабанной дробью. Мелак, сам покатываясь со смеху, поднял большой палец вверх, подобно римскому императору на трибуне.

Конюхи открыли портик ровно настолько, чтобы пропустить в безопасное укрытие двух рыдающих участниц.