Дворец

Он зарисовывал незнакомые элементы и печати, записывал мысли, что приходили на ум, и через какое-то время заметил, что бумага покрыта иероглифами, обозначающими имена его родных. Делунь. Линг. Киую. Цзихао.

Фа потряс головой, отложил записи, подошел к столбу с иероглифом Ао. В этом месте печати почти исчезли, их нити истончились. Были и другие столбы, к которым массивы уже не были присоединены. Насколько же филигранно была продумана система! Даже при выпадении нескольких элементов общий комплекс каскадов работал. И будет работать, пока есть хотя бы один полноценно функционирующий столб. Но сердце системы было не здесь. Мастер посмотрел в чащу. Может, не так уж и наврал мальчишка?

Но как предок-начертатель сумел продумать систему так, что и спустя несколько поколений деревня живет благополучно, под защитой?

На площадь пришла Минь. Коснулась родового столба, прислонилась к нему, что-то прошептала. И Мастер увидел, как небольшая толика Ки перетекла из девушки в столб. Но дальше энергия просто рассеялась. Не влилась в массивы. Ао уже не входили в систему. И все из-за отказа пожертвовать жизнью дочери?

— А господин видит светящиеся узоры? — внезапно спросила она.

— Что?

— В прошлый раз Шен, ваш ученик, сделал так, чтобы я увидела магию. Красивые светящиеся узоры по всей деревне!

— Да, я их вижу.

— Наверное, это так здорово — видеть магию…

Наверное. А может быть, и нет. Может, было бы лучше, если бы обычный городской лекарь не имел таких амбиций, назвал бы сына попроще и растил его согласно положению.

Вечером Минь накормила Мастера ужином. Это было почти так же, как и в Черном районе. Но только почти. А ночью, когда Мастер лег спать, она сама пришла к нему. Скользнула под одеяло и робко прижалась. И снова подавляемые годами чувства нахлынули, как огромная волна, которой невозможно сопротивляться.

* * *

Минь тревожилась за Мастера. После нескольких дней, проведенных в лесу, он вообще перестал выходить наружу. Он сидел на теплом кане и смотрел в чудные завитушки, которые чем-то напоминали те узоры, которые ей когда-то показал Шен. Он почти не ел, не пил и не спал. И с каждым часом его взгляд становился все безумнее. Минь даже начала его бояться.

Один раз она окликнула Мастера, чтобы он поел. И он так взглянул на нее, что душа Минь тут же сбежала в кончики пальцев ног. Будто перед ним не она, Ао Минь, а какое-то лесное чудище, сожравшее детей у него на глазах.

Может, завитушки — это какая-то магия? И она затягивала Мастера в свой омут, сжирала его разум и превращала в зверя.

Он разглядывал узоры, иногда что-то зарисовывал, потом зачеркивал густыми линиями, снова писал.

А под конец стало совсем плохо.

Он захрипел, зарычал, схватился рукой за грудь и скомкал халат. Минь отошла в дальний угол и с ужасом смотрела на него. Она ждала, что вот-вот Мастер сорвет с себя одежды, обернется диким зверем и сожрет ее. Ждала, но не могла уйти. А вдруг ему станет плохо? А вдруг она сможет чем-то помочь?

— Нет-нет-нет! Как такое возможно? Как можно на такое решиться? — взревел он.

— Нет-нет-нет! Это немыслимо, — прошептал он.

— Нет. Это бессмысленно, — простонал он.

— Я ошибся, — сказал он.

— Мы ошиблись. Мы не могли… не могли и подумать… Дело не в кристалле. Проблема не в Ки. Не в Ки. Не получилось бы. Все равно бы не получилось. Мы ошиблись не тогда. Мы ошиблись с самого начала. Я ошибся. Я ошибся!!! Я их убил! Я их убил давно!

Он отшвырнул листки, и те вдруг вспыхнули огнем. Минь воскликнула от ужаса и бросилась к двери. Мастер перехватил ее по дороге, крепко прижал к себе и прошептал:

— Моя жена… Киую. Мой сын Цзихао. Я убил их.

Минь боялась пошевелиться. Она не понимала, о чем говорит Мастер. Какая жена? Какой сын? Когда убил? Может, в этих узорах были жизни его родных? Или нет?

— Я любил их. И убил.

Его руки с такой силой стиснули Минь, что она с трудом удержала крик.

Впереди полыхала бумага, огонь уже перекинулся на соломенные циновки и одеяла.

— Пожалуйста, — простонала девушка. — Пожалуйста.

— И ваша деревня… — продолжал говорить Мастер, — она построена на трупах. Вы живете на трупах. Их плоть, их кровь, их Ки высосаны досуха. Я уничтожу… Я уничтожу всё. Так не должно быть. Этого никто не должен узнать. Никто.

— Я прошу…

— Не должно остаться ни одного клочка бумаги. Ни единой печати.

— Мне больно.

— Не бойся. Ты уже вырвана из этих оков. Твоя семья уже не внутри. Твои родные спасены. Моя семья погибла. А твоя жива. Потому что они ушли. Надо уйти. И тогда все спасутся.

Мастер выволок девушку наружу через огонь. Она испуганно закрыла глаза, но жар не тронул ее. Мастер выволок, отбросил в сторону и принялся странно размахивать руками.

Сзади полыхал уютный домик Ао. Клубы дыма валили через крышу. Соседи высыпали на улицу. Староста Сяо Яо кричал на Мастера. Требовал убраться из деревни. Требовал забрать с собой Минь и убираться поскорее. Но Мастер не слышал его. Он шел вперед и будто сминал ткань или смахивал паутину. Минь последовала за ним, так как он казался ей не таким страшным, как ее односельчане.