Дворец

С этими словами Иван поднял на дыбы коня и, невольно подражая Артемонову, исчез за склонившимися над изгибом дороги, еще почти совсем голыми ветвями берез. Молодые стольники со смесью испуга и облегчения проводили взглядом Ивана, но они испугались бы куда больше, увидев, чем занялся тот, отъехав на десяток верст.

– Правоверный, говоришь, халиф… – бормотал себе под нос Иван, спрыгнув с коня и ковыряясь в кустах позади заброшенного, поросшего мхом колодца, – А вот до такого твой халиф бы додумался? То-то, мы тоже не все щи лаптём хлебаем!

С этими словами Нарышкин извлек из кустов ворох одежды, торопливо забежал с ним за ближайшую кущу деревьев, и вскоре вышел оттуда в наряде стрелецкого сотника: пожалуй, получше рядового, но и не самых богатых статей. Старую свою дорогую одежду он нетерпеливо затолкал туда же, в кусты за колодец. Новый наряд, казалось, изменил даже сами черты лица Ивана. Оглянувшись по сторонам, он вскочил на коня и помчался дальше в сторону Москвы.

Глава 2

Матвей Артемонов скакал по перелескам и покрытым невысокой зеленью лугам, время от времени, в самых топких местах, выбираясь на дорогу. Он старался заехать на каждый холм и на каждую возвышенность, чтобы снова и снова видеть вдали блеск московских куполов, обрывистые, окутанные вечерним туманом стены Кремля и всю необозримую серую громаду московских слобод и предместий. Ближе виднелись деревеньки и села, вокруг которых суетливо носились подводы с высокими хомутами и торчащими вперед оглоблями: начинался сев, и крестьяне старались не упустить и четверти часа выдавшихся теплых дней. Уже не в одной деревне он видел или строящимися, или недавно законченными и сверкавшими свежей известкой храмы, совсем не похожие на простые старинные церкви: на четырехугольном основании стоял восьмиугольник, и тот, и другой – с высокими изящными окошками, а над ними – тонкая, стремящаяся в небо башенка с небольшим куполом.

– И ведь кто бы подумать мог: принялось наше зодчество! Как же это назовут? Артемоновский штиль? Нет, будет, как всегда, невпопад. И с зачинателем, и со штилем – все, как есть, перепутают. Кто нынче силен? Нарышкины, положим… Милославские – больно длинно, Долгоруковы – некрасиво. Вот же: нарышкинское… гм, нарышкинское… Да: барокко! Чем непонятнее, тем проще приклеится. Наташе непременно надо рассказать!