Дворянская дочь

В пять часов пополудни начался штурм Зимнего дворца. Вечером в сгустившейся темноте мы с отцом наблюдали из окна вспышки от орудийных выстрелов с „Авроры“. К трем часам ночи сопротивление немногочисленных защитников Зимнего дворца было окончательно сломлено. Торжествующие победители предались грабежу, министров отправили в крепость и, не найдя Керенского, устроили самосуд над заместителем военного министра, князем Тумановым. Искалеченное тело князя было брошено в Неву недалеко от того места, где всего лишь год назад было выловлено тело Распутина.

В то время как большевики вовсю хозяйничали в Зимнем дворце, Ленин на Втором Всероссийском съезде Советов провозгласил зарю мировой революции. Были выдвинуты демагогические лозунги: „Фабрики — рабочим“, „Земля — крестьянам“. Диктатура пролетариата наступила!

На рассвете отряды большевиков победоносно промаршировали по Дворцовой площади, где императоры устраивали смотр гвардейским полкам, и где семь месяцев назад эти же полки присягнули на верность революции, которой теперь пришел такой же бесповоротный конец, как и свергнутому ею самодержавию.

Ранним утром 26 октября я проснулась от грохота сапог и криков в вестибюле. Торопливо надев черное платье, я вбежала к отцу. Там я увидела четырех незнакомых солдат, которые обыскивали его комнаты. К счастью, я заблаговременно спрятала его мемуары в бабушкином сейфе, вделанном в стенку так, что снаружи он был совершенно незаметен.

В гостиной отца я увидела того самого злополучного начальника охраны. Огромная высоченная папаха, которую постоянно носил этот нелепый низкорослый человечек, отнюдь не делая его выше ростом, придавала ему какую-то театральную свирепость. Семен, с красным от возмущения лицом, трясущимися руками помогал отцу надеть мундир.

Глядя, как отец, не теряя самообладания, застегивает свой мундир, коротышка, грозно потрясая своим пистолетом, заорал:

— Живее! Нечего наряжаться!

— Куда вы забираете моего отца? — спросила я.

— Туда, где ему самое место, — ответил он.

Отец в зеркале сделал мне знак, чтобы я успокоилась. Семен протянул было отцу его белую генеральскую папаху, но коротышка запротестовал. Отцу пришлось надеть фуражку, затем Семен помог ему облачиться в шинель.

Отец снял с руки единственный фамильный перстень, который он носил в последнее время (оставшиеся уже давно были спрятаны вместе с мемуарами в сейфе), и протянул его Семену:

— Это тебе на память обо мне. Спасибо, Семен, благодарю тебя за все. Прощай.

Верный слуга бросился на колени, целуя отцу руку и умоляя взять его с собой.

— Там, где он будет, слуги ему больше не понадобятся, — с издевкой проговорил коротышка. — Барский ты пес.

— Сам ты пес! — Семен готов был броситься на коротышку, поднявшего пистолет.

Я испугалась, что он разрядит его Семену в живот с такой же легкостью, с какой он выпалил в икону святого Владимира, но отец вовремя оттолкнул Семена в сторону.

— Семен, довольно! — приказал он.

Коротышка молча указал отцу пистолетом на дверь. В прихожей за спинами солдат теснились слуги, желавшие попрощаться с отцом. Солдаты теснили их в сторону, но все же маленькой старушке в голубом чепце и стеганой кацавейке удалось прорваться к отцу.

— Петруша, князь ты мой милый, — она бросилась к отцу, — неужто я тебя для этого вскормила? На то ли я тебя растила? — Старенькая няня повернулась к солдатам: — Тьфу, свиньи проклятые! Вот ужо Господь вас покарает!

— Нянюшка, успокойся. Спасибо тебе, милая, за все. Присмотри за Танюшей. Не горюй, — отец обнял старую кормилицу.

Слуги снова попытались прорваться к отцу, но их вытолкнули за дверь. Отец попросил дать ему попрощаться со мной наедине.

— Нет, вы и так нас задержали, — отрезал коротышка.

Отец обнял меня за плечи и сказал по-английски:

— Все, что у нас осталось, мы перевели на твое имя; ты можешь свободно распоряжаться этими средствами. Василий Захарович тебе поможет. Как только все хоть немного успокоится, иди во французское посольство. Дядя Стен приготовил все нужные для выезда бумаги. Не медли! Все, что ты можешь теперь для меня сделать — это уехать и спасти себя. Обещай мне, что ты это сделаешь!

— Со мной все будет в порядке, папа, не волнуйся. — Я изо всех сил старалась не разрыдаться.

— Ну хватит болтать, да еще и не по-нашему! — потребовал коротышка.

— Ну доченька, — сказал отец по-русски, — пора. Держись, моя девочка. — Не падай духом, хотел он сказать, не теряй надежды и помни, что все не так уж плохо, как иногда кажется. Затем он прижал меня к своей груди.

Прижимаясь к отцу, я почувствовала, что его можно срубить, как могучий дуб, но согнуть его никому не удастся. Я выросла под его могучей сенью, но кто же защитит меня теперь?

— Папа, обними меня покрепче, — прошептала я слова, что говорила ему в детстве.

Отец крепко обнял меня, потом поцеловал в лоб и отпустил.

— Храни тебя Господь, — благословил он меня.

— Я буду молиться за тебя, — ответила я торжественно. Я могла уповать только на Господа. Какие же еще испытания уготовил он отцу?

— Ну хватит, а то и дочку заберем, — сказал коротышка.