Дворцовые интриги на Руси

Игорь пытался воззвать к совести нападавших, напомнив им, что недавно они крест с ним целовали и обещали иметь его своим князем. Ныне же он ничего не хочет, но с помощью Бога принял монашеский сан и не хотел бы вспоминать прошлое. Толпа не слушала Игоря и вопила: «Побейте, побейте, побейте!» Те, которые стояли поближе, обрывали на Игоре одежду.

Будучи уже совсем голым, он снова взмолился к нападавшим: «О окаяннии не вѣсте ся что творяще, се бо творите невѣдиньемъ, аще и все тѣло мое наго, оставите нагъ бо изиидохъ ис щрева матери моея, и нагъ отиду»[155].

Видимо, понимая, что убийство человека в святой обители — большой грех, киевляне схватили Игоря и повели из монастырского подворья. В воротах его встретил Владимир Мстиславич. Соскочив с коня, он накинул на Игоря княжеское корзно и обратился к киевлянам с просьбой: «Братя моя, не мозите сего створити зла, ни убивайте Игоря»[156]. Киевляне не вняли просьбам Владимира, а продолжали избивать Игоря. С неимоверными трудностями Владимиру удалось вырвать его из рук толпы и скрыться за воротами Мстиславля двора, стоявшего в районе нынешнего переулка Десятинного. Игорь, как свидетельствует Лаврентьевская летопись, был спрятан на Кожуховых сенях, но преследователи нашли его и там. Выломав ворота, они ворвались во дворец, стянули Игоря с сеней и тут же убили.

Рис. 30. Перенесение тела Игоря Ольговича в Михайловскую церковь на Подоле

В Ипатьевской летописи говорится, что восставшие добили Игоря на княжеском дворе. Еще живого его проволокли с Мстиславого двора через площадь Бабин Торжок на княжеский двор и тут завершили свое черное дело. Случилось это в пятницу 19 сентября 1147 г.

К сожалению, на этом бесчинства не прекратились. Смерть Игоря не отрезвила толпу, жаждавшую зрелищ. Положив тело князя на воз, киевляне отвезли его на Подол и бросили на Торговище. Бросили как укор тем, кто не смог или не захотел принять участие в его убийстве: «И повергоша поруганью, беззаконии несмыслении, ослеплении оцима своима»[157]. Нашлись, однако, на Подоле и те, кто с сочувствием воспринял смерть Игоря. Они приходили к нему, касались его ран и запекшейся крови, полагая, что это поможет исцелению их недугов, прикрывали его своими одеждами.

Мы не знаем, как долго лежало тело Игоря на подольском Торговище, как не знаем и того, почему об этом ничего не ведал князь Владимир Мстиславич. Когда ему сказали, что Игорь повержен на Торговище, он приказал тысяцким Лазарю и Рагу илу ехать на Подол и заняться его похоронами. Здесь между тысяцкими и не названными по имени киевлянами произошел характерный разговор, который являлся, по существу, попыткой оправдать случившееся. На замечание тысяцкого, что, убив Игоря, киевлянам не худо бы подумать и о его погребении, те ответили, что это не они убили, а Ольговичи и Давидовичи, которые хотели лестью погубить нашего князя. Бог и святая София отвели эту угрозу.

Трудно сказать, был ли этот разговор в действительности или же он сочинен летописцем, стремившимся оправдать злодейское убийство Игоря кознями самих же черниговских князей и отвести подозрение в причастности к нему Изяслава Мстиславича. Когда Владимир послал гонца с известием о смерти Игоря к Изяславу, тот будто бы прослезился и сказал, что, если бы знал, чем это кончится, велел бы держать Игоря под стражей и подальше от Киева. Изяслав почему-то не придумал более надежного способа уберечь Игоря от расправы. Таковой, однако, предлагали черниговские князья. Надо было просто отпустить Игоря в Чернигов, а не держать его в порубе или под стражей в Федоровском монастыре. Понимая, что эта смерть будет поставлена общественным мнением ему в вину, Изяслав заявил, что ничего подобного у него и в мыслях не было. Он не только не приказывал убить Игоря, но и не учил этому других, и Бог тому свидетель. Разумеется, ближайшее окружение охотно в это поверило. Мужи Изяслава сказали, что это возмездие за нарушение черниговскими князьями крестного целования и их намерение убить его. Изяслав успокоился и сказал: «Что случилось, то случилось, все там будем, и Бог всему судья».

Иной была реакция на убийство Игоря в стане черниговских князей. Узнав от Владимира Давидовича страшную весть, Святослав Ольгович собрал свою старшую дружину и горько оплакивал смерть брата. Больно отозвалась она во всей Черниговской земле.