Дворцовые интриги на Руси

Конечно, трудно было ожидать, чтобы князья самокритично оценили свои заслуги перед Русью и по справедливости разделили ее волости. Не исключено, что на съезде в Переяславле по этому поводу возникли споры. Возможно, какие-то претензии последовали и со стороны патриарха южнорусских князей Рюрика Ростиславича. Реакция Романа была быстрой и неадекватной. Он приказал пленить киевского князя, отвезти в Киев и постричь в монахи. Аналогичную участь определил Роман жене Рюрика, а также его дочери, своей венчальной жене. Они были отосланы в монастырь и пострижены. То, что не удалось осуществить в 1196 г., было сделано теперь. Сыновей Рюрика — Ростислава и Владимира — Роман пленил и увел с собой в Галичину: «Романъ емъ Рюрика, и посла в Киевъ, и постриже в чернци, и жену его и дщерь его»[240].

В Новгородской летописи указывается, что исполнителем этой акции был некий Вячеслав, вероятно воевода Романа.

Завершив Переяславльский съезд отправкой в монастырь великого киевского князя Рюрика Ростиславича, Роман дал князьям наглядный урок на тему, кто в доме хозяин. Вряд ли такое усиление позиций галицкого князя могло понравиться Всеволоду Юрьевичу. Происшедшее, как уверяет летописец, сильно опечалило его. Он шлет своих послов в Галич к Роману и требует освободить сына Рюрика и его зятя Ростислава. Роман не посмел ослушаться Всеволода и отпустил Ростислава в Киев, где тот был провозглашен киевским князем.

Таким образом, события 1203 г. принесли удовлетворение Роману, который, наконец, расквитался с Рюриком за поругание своей чести, и Всеволоду, фактически возведшему на киевский стол своего зятя Ростислава. Судьбой Рюрика, по-видимому, не обеспокоился ни один из соперничавших князей. Вероятно, он так и прожил бы остаток своих лет благочестивым монахом, в одном из киевских монастырей (возможно, в Михайловско-Выдубицком), не избавь его от такой участи неожиданная смерть Романа Мстиславича. В 1205 г. он был убит поляками под Завихостом.

Узнав эту радостную для себя новость, Рюрик немедленно сбросил монашеские одежды и вновь занял киевский престол: «Рюрик же слышавъ се, оже убьенъ бысть Романъ, иже бѣ и постриглъ, и смета с себе чернечьские порты, и сѣде Кыевѣ»[241]. Он хотел расстричь и свою жену, но та уже отвыкла от бурной княжеской жизни и не пожелала уйти из монастыря.

Смерть Романа Мстиславича не принесла облегчения княжеской судьбе Рюрика. После 1205 г. у него появляется новый сильный соперник — черниговский князь Всеволод Чермный. В 1206 г. он изгоняет из Киева Рюрика, который вновь уходит в Овруч. Собрав силы, он в том же году возвращает себе киевский престол. Аналогичные изгнания случались также и в 1207 г. Попеременное владение Киевом закончилось тем, что в 1210 г. князья обменялись престолами. Всеволод занял Киев, а Рюрик — Чернигов. Здесь же в 1212 г. он и закончил свою драматическую жизнь. Характерно, что в том же году умер и третий герой этого очерка — Всеволод Юрьевич. Только на два года пережил их Всеволод Чермный.

Избиение рязанских князей

В 1217 г. в Рязани произошло событие, которое должно было потрясти весь православный руский мир. Глеб Рязанский учинил невиданную резню своих родных и двоюродных братьев, лишив жизни сразу шестерых князей. Такого злодейства еще не знала русская история. Казалось, летописцы откликнутся на него гневными обличениями и в подробностях занесут на страницы хроник это ужасное происшествие. Однако ничего подобного не случилось. По существу, только суздальский летописец обратил на него внимание. Остальные или «не заметили» случившегося, как южнорусские летописцы, или сообщили о нем как о заурядном событии, никак не взволновавшем их воображение.

Составители продолжения Суздальской летописи, а также Новгородской четвертой поведали о нем так: «Тогда Глѣбъ изби братью въ Рязани, учинивъ лесть»[242]. Вот так, шесть безвинно загубленных жизней, и всего одна фраза, к тому же произнесенная так безучастно, как будто речь шла о событии, случившемся где-нибудь в Византии или Половецкой земле.

Обычно исследователи объясняют подобную сдержанность летописцев в оценке недостойных деяний князей их боязнью прогневить сюзеренов. Здесь это неприемлемо, поскольку Глеб Рязанский никакого влияния на составителей хроник не имел, к тому же после кровавой расправы над братьями и вовсе превратился в князя-изгоя.

Внешне немыслимая акция Глеба Рязанского выглядит спонтанным умопомрачением. Конкретного повода для нее, похоже, не было. И, вероятно, поэтому князья так охотно приняли приглашение Глеба собраться «на поряд». Занимая различные волости Рязанского княжества и, безусловно, не удовлетворяясь ими, они могли надеяться на приращивание своих владений. Вероятно, у каждого из них были свои вопросы к старшему князю земли.