Дворцовые интриги на Руси

Избиением братьев Глеб рассчитывал укрепить свое положение старейшины рязанских князей, но достиг прямо противоположного результата. Из обрывков свидетельств поздних летописных сводов можно заключить, что это злодейство лишило его поддержки не только со стороны суздальских князей Константина и Юрия Всеволодовичей, но и жителей Рязани. Они отказали ему в доверии и показали «путь от себя». Пришлось Глебу бежать к своим союзникам половцам. В Рязани утвердился Ингварь Игоревич, тот самый, который так счастливо опоздал на княжеский съезд.

Через год Глеб Владимирович с братом Константином предприняли попытку вернуть себе рязанский престол, но она оказалась неудачной. С наемной дружиной половцев они в 1219 г. подошли к Рязани. Навстречу вышел во главе рязанских полков Ингварь Игоревич. В состоявшейся битве Глеб и Константин потерпели сокрушительное поражение и вновь бежали в Половецкую землю. Описание этого столкновения, содержащееся в Лаврентьевской летописи, заслуживает того, чтобы быть полностью процитированным: «Того же лѣта. Безаконныи Глѣбъ Володимеричь приде со множеством Половець к Рязаню, и изиде противу имъ Ингваръ съ своею братиею, и ступишимся обоимъ бишася крепко, и Божьею помощью и креста честного силою побѣди Ингваръ злаго братоубиицю Глѣба, и многы от Половець избиша а ины извязаша, а сам оканьныи вмалѣ утече»[249]. Победа Ингваря, как видим, была предопределена, поскольку ему помогал сам Бог.

На этом, по-видимому, попытки Глеба Рязанского вернуть так бездарно потерянный стол не прекратились. Помощниками его в этом несбыточном мероприятии были все те же половцы. Других союзников из числа русских князей он так и не приобрел. Вероятно, никто не хотел рисковать своей репутацией связями с «окаянным» и «беззаконным» Глебом.

В Московском летописном своде имеется одно любопытное сообщение под 1219 г., которое, наверное, имеет отношение к отражению Ингварем Игоревичем претензий Глеба на рязанский стол. Он просит владимиро-суздальского князя Юрия Всеволодовича и его брата Ярослава оказать помощь в борьбе с половцами. Те направляют ему свои полки, с которыми он и выступает в поход. Еще до подхода русских дружин половцы снялись с позиций и спешно ушли в глубь степи. Ингварь настиг только их арьергард, который и был им разгромлен.

После этого ни прямых, ни косвенных свидетельств о Глебе Рязанском в летописи нет. Доживал ли он остаток лет у союзных ему половцев или же сложил буйную голову в одном из сражений за рязанский престол, мы не знаем.

Князь мятежный и святой

Очерк посвящен черниговскому князю Михаилу — личности в высшей степени примечательной в истории Руси. Посмертно причисленный Русской православной церковью к лику святых, в мирской жизни он не стяжал почестей и похвал. Да и заслуг особых не имел. Судьба благоволила к нему, но распорядиться как следует ее дарами он не мог. Его княжеская карьера началась на Калкском поле в 1223 г., где он храбро сражался с монголо-татарами, а завершилась в ставке хана Батыя в 1246 г. Между этими событиями почти четверть столетия мятежной и драматической борьбы за власть, в результате которой он поменяет четыре княжеских престола, измеряет десятки тысяч километров по Руси и Европе в поисках лучшего, но так и не удовлетворит своих амбиций. Они на каждом этапе его княжеских притязаний оказывались выше возможностей их реализации. Романтик в нем преобладал над прагматиком. В этом отношении Михаил Всеволодович был полной противоположностью своим знаменитым современникам — Данилу Галицкому и Ярославу Всеволодовичу.

Черниговский престол, можно сказать, свалился Михаилу с неба как дар Божий. В сражении на Калке погиб князь Мстислав Святославич, и Чернигов естественным образом перешел к его молодому наследнику. Казалось, чего еще желать? Черниговское княжество было одним из наиболее крупных на Руси, а его престол обладал высокой престижностью. Предшественник Михаила Мстислав Святославич, как свидетельствует летопись, вместе с Мстиславом Романовичем Киевским и Мстиславом Мстиславичем Галицким был старейшиною «в Русской земле». Занятие черниговского престола, на который Михаил, безусловно, имел отчинное право, уравнивало его в положении с убеленными сединами князьями-старейшинами. К тому же он не имел конкурентов, и его княжескому благополучию в Чернигове никто не угрожал. Данило Галицкий мог только мечтать о таком счастливом начале княжеской карьеры.