Двуглавый орел

Надо сказать, я был не особо этому рад: на прошлой неделе я поговорил со старшим по званию пилотом нашей эскадрильи, штабсфельдфебелем Зверчковски. Он недавно опробовал только что полученный "Айндекер", сравнив его с итальянским "Ньюпором", у которого несколько недель назад кончилось горючее над нашей линией фронта, и он сел в Просекко.

Ни в какое сравнение не идет, сказал он: единственное преимущество немецкого аэроплана в том, что его пулемет стреляет сквозь пропеллер. А во всех других отношениях машина была медленной и неповоротливой, с плохой подъемной силой, ограниченным обзором вниз из-за крыльев и крайне непрочной конструкцией.

"Ньюпор" же, напротив, настоящая дама из высшего общества, "eine echte Dame". Взлетает как электроподъемник, и проворный, словно кошка. Только одна вещь фельдфебелю не понравилась: пулемет установлен над верхним крылом, и его трудно перезаряжать в бою, а в магазине всего пятьдесят патронов. Но, учитывая остальные сильные стороны "Ньюпора", он сомневался, что понадобится больше пятидесяти патронов, чтобы сделать дело.

Глава шестая

Дуэль над горами

Думаю, никогда меня так не потрясала случайность человеческого существования, контраст между спокойным величием пейзажа и ничтожностью воинственных людей, как в то августовское утро. Пока мы летели на север вдоль долины Изонцо, над горными склонами внизу вспыхивали крохотные взрывы утреннего обстрела. Потом солнце наконец поднялось над вздымающимся впереди массивом Юлийских Альп и превратило клочки летнего снега на тройной вершине Триглава в розово-оранжевое сияние. До того нелепо, почти богохульно казалось сражаться за обладание этими бесстрастными горами, словно два штамма враждующих микробов оспаривали право владения гранитным валуном.

Возможно, присущее войне безумие было менее очевидным в степях Галиции, где марширующий солдат обычно возвышается надо всем, находящимся в поле зрения. Но все же, хотя для меня, удобно усевшегося наверху, в обдуваемой ветром кабине аэроплана в двух тысячах метрах над страдающим человечеством, нелепость всего этого была так очевидна, я сомневался, что эти философские размышления утешат несчастных в окопах и у батарей внизу.

Пока мы летели на север над Толмейном, я попытался определить основные ориентиры по карте. В инструкции гауптмана Краличека содержались точные приказы относительно операции. По одному ему известным причинам нам предстояло пересечь линии окопов под Монте-Саботино, на другом берегу реки у Гёрца, потом повернуть на север и лететь над удерживаемой итальянцами территорией, пока мы еще раз не пересечем линию фронта у Толмейна.

Но черта с два я собирался следовать инструкции. Одним из первых и самым главным правилом в карьере военного было научиться тому, как далеко можно зайти в игнорировании приказов, и я не принимал указания Краличека слишком серьезно.

Мы пролетели от Виппако до Гёрца, обогнули Сельва-ди-Тернова и плато Байнсидза, потом резко свернули вправо и следовали вдоль Изонцо до Толмейна, большую часть пути оставаясь в целях безопасности на нашей стороне глубокой долины. Во время той войны в Альпах одной из опасностей для аэропланов был обстрел не только снизу, но и сбоку, а и порой (хотя со мной, слава богу, такого не случалось) и сверху. В общем, "фронт"— слишком сильное слово для цепочки застав и рядов колючей проволоки, беспорядочно разбросанных на горных склонах у Толмейна. Мне удалось лишь понять, что линия фронта поднималась из долины Воллария к пику Мрзли Врх, а потом шла чуть ниже вершины Монтенеро перед нами.

Я хотел свернуть на северо-запад под Толмейном и лететь к Монтенеро, но заметил огонь зениток в нашу сторону от Мрзли и передумал, решив взять восточнее. Но как объяснить это решение Тотту? В таком свисте ветра было бессмысленно кричать ему в ухо, да и в любом случае он плохо понимал по-немецки. И тут меня осенило. Почему бы нет?

Я вытащил блокнот и карандаш и нацарапал: "Verte ad orientem XX grada, altitudiem sustine" [17]. Потом похлопал Тотта по плечу и показал записку. Он выглядел слегка удивленным, но кивнул и повернул штурвал, и как раз вовремя — слева с яркой оранжевой вспышкой и облаком черного дыма разорвался зенитный снаряд.

Я обрадовался, что удалось избежать неприятностей, но еще больше был доволен, что мы с Тоттом, похоже, наконец-то нашли общий язык, хотя и таким неудобным способом. Над "Худышкой Эммой" мы оказались в восемь двадцать пять, как и планировали.

Погода была хорошей, туман в долине на противоположном склоне горы быстро рассеивался. Похоже, стрельба начнется вовремя. Я нагнулся, чтобы включить передатчик, и увидел, как пробежала голубая искра, когда зубчатое колесо начало вращаться, потом наклонился в сторону, чтобы запустить белую ракету— сигнал радистам батареи, что я начинаю передачу. И бросил взгляд на лесные заросли и голые скалы внизу.