Двуглавый орел

Я узнал, что ее зовут Магдалена Лончарек, и она дочь деревенского кузнеца, который также продает велосипеды и держит мастерскую по ремонту сельскохозяйственной техники. По ее словам, она училась в монастырской школе в Гёрце и хотела стать учительницей, но с приближением фронта колледж закрыли. Она познакомилась с Тоттом в мае, когда он зашел в мастерскую ее отца, чтобы починить лопнувшую велосипедную цепь.

Они влюбились друг в друга с первого взгляда — бог его знает почему, ведь будь я девушкой, то при виде Тотта первым делом завизжал бы и бросился наутек — и с тех пор они неразлучны. Интересно, подумал я, как они общаются? Немецкий Тотта был просто кошмарным, и насколько я знал, он не говорил по-словенски, а она вряд ли знает венгерский.

— О, — объяснила она, — на латыни. Я учила ее до шестого класса, а кроме того, говорю по-итальянски, так что для меня это не проблема. А Золли, герр лейтенант, настолько умен, что и вообразить невозможно. А еще начитан, добр и заботлив. Наверное, во всем свете нет другого такого. До войны он учился в семинарии, как вы знаете, и хотел стать священником. Но теперь передумал. Когда закончится война, мы поженимся, и он займется делом моего отца вместе с моим братом, когда тот вернется из России. А еще мы планируем организовать авиапочту, Золли говорит, что когда всё закончится, будут дешево распродавать кучу аэропланов. У него столько таких идей, и он столько всего знает! Честное слово, герр лейтенант, вы и не представляете, как вам повезло, что с вами летает такая умница. — Она схватила меня за руку и посмотрела огромными голубыми глазами с длинными ресницами. Я невольно ощутил дрожь в коленках. — Прошу вас, герр лейтенант, обещайте, что вы за ним присмотрите, чтобы он остался цел и невредим. Не позволяйте ему рисковать!

Я промямлил что-то вроде того, что приложу все усилия, поцеловал ей руку, и мы расстались. Теперь я не вполне в этом уверен: в старой Австрии были четкие представления о том, какие знаки внимания кому оказывать, и офицер, целующий руку словенской сельской девушке, уж точно выходил за рамки приемлемого поведения. Но Магдалена казалась настолько непохожей на деревенскую девушку по сравнению с теми, что мне встречались — такая скромная и естественная, и в то же время грациозная и похожая на настоящую даму. И все же ухаживания на латыни... "O cara amatrix mea, convenire cum mihi hora septis ante tabernam..." [16]. Нет, это уже чересчур.

И вот второго августа мы с Тоттом получили приказ готовиться к полету на следующее утро. Учитывая временное отсутствие нашей машины, мы взяли один из бипланов "Ллойд CII". Нашей задачей было корректировать огонь артиллерии по рации. Но это оказалось не просто обычной разведкой для заурядной полевой батареи.

Нет, нам предстояло наводить одно единственное орудие в чрезвычайно сложной операции, далеко от нашего обычного сектора фронта, операции настолько деликатной и жизненно важной, что штаб Пятой армии настаивал: наблюдатель должен быть опытным артиллерийским офицером, знакомым с азбукой Морзе. По этой причине выбор пал на меня: я и впрямь был артиллерийским офицером, хотя и на борту линкора задолго до войны, и, как моряк, знал азбуку Морзе, хотя и не так хорошо, как профессиональный телеграфист, но все же достаточно для требуемой задачи.

С первого взгляда стало очевидно, что аэроплан "Ллойд CII" создан раньше прочного "Ганзы-Бранденбурга", конструкция явно довоенная, с длинными узкими крыльями и более острым, чем у "Бранденбургера", носом — вылитая рыба.

Как я понимаю, свое странное название он получил, поскольку строили его на заводе в Будапеште, в числе владельцев которого была пароходная компания "Австро-Ллойд". Длинная цепочка случайностей и поворотов судьбы связала название основанной в семнадцатом веке лондонско-валлийской кофейной компании с австро-венгерским военным аэропланом. Для меня последствием этого стало то, что и многие годы спустя я не мог смотреть на вывеску "Банк Ллойда" на Илинг-бродвей, не почуяв внезапный запах бензина и авиационного лака.

"Ллойд CII" выбрали для этой операции, поскольку несмотря на то, что он несколько медленнее "Бранденбургера" в горизонтальном полете и гораздо менее маневренный, его грузоподъемность выше, а максимальная высота полета — значительно больше (один из этих аэропланов летом 1914 года даже поставил рекорд высоты полета).

Возможность поднимать груз на большую высоту весьма пригодится на задании, как я понял, когда штабной офицер проинструктировал меня перед полетом, ведь нам придется перелететь через Юлийские Альпы, а точнее, над горой Монтенеро, две тысячи двести сорок пять метров над уровнем моря, а это почти предельная высота для двухместного аэроплана тех дней, в особенности, когда в него загружен беспроводный передатчик.