Двуглавый орел

К тому времени, как мы благополучно вернулись на нашу сторону Монтенеро, это облако наверняка уже заметили австрийские артиллеристы в своем укрытии внизу, оглушенные ударной волной и грохотом, даже несмотря на ватные шлемы. Я отстучал морзянкой "ПП", а затем в порыве патриотического ликования пустил белую и красные ракеты и отбил сообщение "В-И-В-А-Т." Наша миссия исполнена. Приказы предписывали, что когда стрельба прекратится, мы должны приземлиться на аэродроме второй эскадрильи в Вельдесе.

Маршрут поведет нас над длинным и узким Вохайнерзее, озером, лежащим в глубокой горной впадине пониже массива Триглав, примерно в десяти километрах восточнее. Я выключил передатчик и нацарапал другую записку на латыни, чтобы направить Тотта к Вельдесу, где мы приземлимся и немного отдохнем перед заправкой и дорогой обратно в Капровидзу — снова над итальянской линией фронта, если мы обратим внимание на таинственные приказы Краличека. Единственное, что меня озадачило — куда подевался проклятый "Айндекер".

Он должен был ждать нас над Монтенеро, но когда мы туда прилетели, я его не обнаружил. Неисправность двигателя? Расплывчатые инструкции офицера связи ВВС в Марбурге? Вероятно, последнее, подумал я: все мы оставались невысокого мнения о штабных офицерах. Во всяком случае, теперь это едва ли имело значение, ведь мы уже находились на пути домой.

Я впервые заметил точку в небе на северо-востоке, когда мы уже видели озеро Вохайнерзее. Должно быть, это "Айндекер", подумал я и вгляделся в него больше из любопытства. У меня тревожно екнуло сердце, когда оперев бинокль о край кабины, вместо ожидаемого силуэта моноплана "Айндекера" я разглядел безошибочно узнаваемый маленький биплан с ротационным двигателем, нижнее крыло заметно короче верхнего, на котором установлен пулемет.

Я бросил бинокль и нацарапал записку Тотту: "Festina— hostis insequitur nobis!" [18] Он обернулся и кивнул, но ничего не сделал. Я ткнул его в спину и написал: "Accelera, inepte!" [19] так яростно, что обломился кончик карандаша.

Пока мы неспешно двигались с беззаботным видом, нас стал нагонять "Ньюпор". Что нашло на этого придурка венгра? Хочет нашей смерти? Вскоре итальянец находился уже всего метрах в двадцати сзади, маневрируя чуть выше у нас на хвосте, теперь он уже заметил, что мы не захватили с собой пулемёт. Несомненно, он уже поздравлял себя с тем, что застал врасплох двух тупоумных австрийцев, и не слишком спешил с нами покончить, подобно тому, как кошка сначала играет с воробьём, прежде чем откусить ему голову. Я повернулся и потряс Тотта за плечо, чтобы он дал полный газ, и тут увидел, как итальянский пилот посмеивается, наблюдая, как его жертвы уже явно переругиваются.

Я вынул из кобуры свой "Штайр" с намерением предпринять хотя бы тщетную попытку обороны. Что касается Тотта, то он едва взглянул через плечо на итальянский истребитель. На лице его мелькнула недобрая полуулыбка дурачка. Потом он немного опустил нос аэроплана и дал полный газ.

Итальянец тоже опустил нос вниз, чтобы прицелиться, очевидно, полагая, что мы надумали уклониться от него пикированием. Он успел приблизиться настолько, что мне видно было, что язык у него от сосредоточенности зажат между белеющими зубами. Он опускал бы нос до тех пор, пока мы не окажемся у него в поле зрения— мишенью, которую уже не упустить— на расстоянии меньше пятнадцати метров, и тогда дуло пулемёта над его верхним крылом замерцает оранжевыми вспышками. Пожалуй, это стало бы последним, что я увидел бы на этом свете.

И всё же, несмотря на нависшую смертельную угрозу, вид этого "Ньюпора" я счёл весьма привлекательным, наверное, потому, что близкая опасность обостряет все чувства. До чего же милое сооружение, подумалось мне, столь утончённо французское: окрашенное в убедительный серебристо-серый цвет с чёрной окантовкой крыльев, с итальянским красно-бело-зелёным триколором на руле направления. Такое приятное на вид и при этом смертельно опасное, как ядовитая змея.

Я уже ждал, что итальянец вот-вот откроет огонь, но Тотт толкнул вперёд рычаг газа и ещё немного опустил нас носом (над ветрозащитой у него было приделано автомобильное зеркало, и он всё время искоса следил за итальянцем). Итальянец засмеялся и тоже опустил нос, чтобы вернуть цель в зону досягаемости.

Тотт в ответ сделал пике ещё чуть более крутым. Итальянец последовал за нами: если мы рассчитывали своими нырками улизнуть, то вели мы себя ещё более по-клоунски, чем поначалу казалось. Его нос опустился, и он дал очередь, которая затрещала у нас над верхним крылом, местами продырявив обшивку.

С бесстрастностью судьи Тотт увеличил угол наклона и полностью открыл дроссель. Теперь мы неслись вниз под углом в сорок пять градусов, навстречу кобальтовой синеве озера. Итальянец дал еще одну очередь и чуть не попал. Теперь мы наверняка погибнем — либо от пуль, либо утонем в озере.