Двухголовая химера

Неказистые хижины без углов, построенные из дерева, камня и костей неведомых существ, крытые бурыми шкурами зверей, располагались беспорядочно: одни прислонились к скале, другие стояли особняком, третьи наползали одна на другую, образуя гротескные на вид конструкции. Кое-где на полу исходили вонючими испарениями лужи нечистот. Всюду валялись каменные и костяные орудия труда, я с удивлением заметил несколько лопат и кирок явно людского производства.

— Откуда у вас эти инструменты?

— Гладкокожие принесли! — выпалил мальчишка, что шёл от меня по правую руку, и довольно оскалился. Он был одет в лохмотья, которые я сначала принял за обрывки кожи, но теперь стало ясно, что это засаленные остатки нескольких рубах и одного девчоночьего платья.

Старый шаман скривил сморщенное лицо — я принял это выражение за подобие улыбки.

— Вы не единственные гости в нашем хаул-оахре из людей. Иногда к нам приходят и другие гладкокожие. Они называют себя раз-вед-чи-ки из человеческой страны под названием Эн-Толф. Это благодаря им мне пришлось учить ваш язык. Уже и не припомнить того момента, когда мы начали обмениваться.

— Обмениваться чем? — спросил я, немало удивившись.

— Они приносят нам разные вещи, которыми богат ваш мир и для которых в нашем языке нет названия. Инструменты, материалы, иногда даже еду. Но мы не понимаем ваших вкусов, потому что можем есть только мясо. Чаще всего к нам приходит отряд Фьора Лиса, доброго и мудрого раз-вед-чи-ка.

— И чем же вы с ними расплачиваетесь?

— Водой и кусочками солнца.

— Кусочками солнца?

— Раш-ха-тре, — шаман обратился к мальчишке, которому я, очевидно, приглянулся. — Покажи свой кусочек солнца.

Паренек сунул руку в лохмотья и извлёк на свет внушительных размеров не огранённый сапфир, на который вся наша компания уставилась как на второе пришествие Богов с Явором во главе. На грубой ладошке мальца-могота камень смотрелся как настоящий магический артефакт.

— Чтоб мою бороду… — задохнулся гном, пожирая взглядом драгоценность.

— Мы не видим в них пользы, но среди ваших кусочки солнца имеют ценность, — проскрежетал старик. — Гладкокожие многое дают нам в обмен на них.

— Спроси, где они его нашли! — шепотом прокричал Кир, дергая меня за рукав.

— Не-бо дарить камни горам, там мы на-ходить их, — старейшина ответил копателю на Локуэле и снова заговорил на своём языке, повернувшись ко мне. — Если вы хотите, мы можем дать вам столько кусочков, сколько у нас есть. Всё равно этого будет мало, чтобы сказать спасибо.

Покосившись на гнома и мысленно возрадовавшись, что тот не понял щедрости старого шамана, я ответил:

— Спасибо, Харех, но нам они не нужны.

Казалось, могот немного огорчился моим словам, поэтому я поспешил добавить:

— Но есть кое-что, чем вы можете нам помочь.

Мы уже стояли возле просторной хижины в самой глубине селения. Буквально в нескольких шагах брала начало пещера, уводящая в темноту под горой. Шаман подозвал пару моготиц и велел им освободить «дома для гостей».

— Сегодня многие из нашего племени умерли, — пояснил он. — Теперь у нас много свободного места в хаул-оахре.

— Можем мы поговорить с тобой, Харех? — спросил я, стараясь не забыть о главной цели нашего здесь пребывания.

— Конечно, воин, — дружелюбно осклабился могот. — Пока для вас готовят ночлег, я приглашаю вас в свой дом.

Старик, кряхтя, скрылся за занавеской, выполняющей роль двери, махнув товарищам, чтобы следовали за мной, я шагнул следом.

Хижина Хареха оказалась именно такой, каким я себе представлял жилище шамана: в центре — выложенный камнями очаг, рядом — грубый лежак из шкур и меха, на каменной плите аккуратно разложены пучки сухих трав, угольки, косточки мелких зверьков и прочие обрядные принадлежности, у самого выхода — дырявая жестяная бадья с чисто обглоданными костями. У дальней стенки стояла чашка, наполненная разнообразными драгоценными камнями — рубинами, изумрудами, сапфирами, гранатами и даже алмазами — при виде неё Кир шумно вдохнул и, судя по всему, перешёл в предобморочное состояние.

Старик уселся на лежак, кивнув моготице, принёсшей корзину бурого угля, мы расселись на шкурах напротив. У выхода переминался с ноги на ногу тощий Раш-ха-тре.

— Простите, что не можем предложить вам еды, — старик с сожалением наклонил голову, отчего стал виден застарелый шрам на его шее. — Гладкокожие не едят нашей еды. Но вы можете развести о-гонь и приготовить свою.

Я перевел его слова остальным и спросил:

— Чем же вы питаетесь?

— Тем мясом, что удастся добыть, — улыбнулся Харех. — Сегодня вы не только спасли наши жизни, но и надолго обеспечили нас едой.

Поняв, что он говорит об убитых ограх, я непроизвольно кашлянул. Острохолмье жило по законам дикой природы — сильный поедает слабого, большой — маленького. Здесь всё решала сила, масса, численность. Моготы, как я стал догадываться, являлись одними из наиболее разумных обитателей этого края, но и им приходилось несладко, ведь их разум не имел большого веса в противостоянии со стадом огромных тупых огров.

— Но своих же вы не едите?