Двухголовая химера

— Я думал, что мой мир погиб потому, что был слишком несовершенен, — в голосе Рэна звенела обида. — И что я вижу здесь? Кровожадную беспощадность, возведённую в абсолют! Вижу возвраты, которых вообще как явления не существовало при нас! Что было в том замке, Эн? Ты можешь мне с рациональной точки зрения объяснить то, что мы там видели? Я тебе скажу, что там было. Одна сторона свернула шею другой! Для этого, что ли, ваши боги уничтожили мою расу? Мой дом? Моих родных?

Энормис больше не улыбался. Его взгляд будто налился свинцом, а губы сжались — словно сдерживая рвущиеся наружу слова.

— Да не молчи же ты! — крикнул пуэри человечеству, сжатому сейчас в одном лице. — Объясни мне, во имя всего святого, как это получилось? Как на место пуэри пришли люди? Почему вы лучше нас, кто так решил? А? Это не мы напали на вас! Мы не вторгались в чужие миры, не выжигали их дотла, не устраивали геноцид! Никогда! Так почему твоя раса сломала шею моей?! Ради чего, Эн?! Ради того, чтобы вам было где без конца убивать друг друга?

Ответа не последовало. Ветер шумел в кронах деревьев и срывал с них листву. Стонал, умирая, последний из раненых наёмников. Рэн слышал своё шумное дыхание, чувствовал грохочущее в груди сердце и думал, что его, наверное, слишком занесло. Сказанного не воротишь, но пуэри и не сожалел, что выговорился. Он искренне желал получить ответы на свои вопросы — чтобы снова обрести почву под ногами.

— Можешь ты сказать, ради чего жить последнему на свете пуэри? — спросил охотник тихо, растерянно оглядывая залитую кровью просеку. — Во что ему верить… здесь?

Энормис снова молчал, но Рэн видел — тот понял. Это было написано у чародея на лице. У него явно было что сказать, и на каждый из заданных вопросов имелся ответ. Но почему-то вместо того, чтобы ответить, человек подошёл, хлопнул охотника по плечу и сказал:

— Добро пожаловать в мир людей.

А потом вернулся к Киру и начал менять ему повязки.

Я мог обнадёжить Рэна, сказать, что всё не так, как кажется на первый взгляд. Но всё было именно так. Оправдания привели бы лишь к новым разочарованиям. Поэтому я попросил пуэри соорудить носилки для Кира, а сам, давя в себе отвращение, обошёл всех наёмников. Добил умирающих. Собрал кошельки.

Повезло, что головорезы взяли плату авансом — сумма набралась приличная. У второго чародея, не того, кому я свернул шею, обнаружился кожаный подсумок с лекарственными травами. Я сразу же обработал ими раны копателя. А потом мы ушли, бросив трупы на поживу птицам.

В других обстоятельствах я ни за что не поступил бы так — ведь после этой резни из-за нас где-то появится злобная химера или случится ещё какой возврат. Но только наивный думает, что всегда сможет поступать хорошо. Выбор между хорошим и плохим поступком даётся не всякий раз. Порой перед тобой есть только грязь разного цвета, и в какую-то из них хоть как придётся вляпаться. В конечном итоге жизнь никого не оставляет чистеньким.

Рэн, который не хотел этого принимать, не разговаривал со мной и сторонился. Иногда на его лице застывала гримаса омерзения, которую он сам, кажется, не замечал. Я не лез к нему, понимая, что нарыв, который беспокоил пуэри с момента нашей встречи, наконец вскрылся. Конечно, трудно было не понять его чувств. Если бы не засада, Рэн бы так и носил в себе эту отчаянную безнадёжность, отравляющую его каждый божий день изнутри. Да и какой смысл теребить душевные раны, обнажая их перед другими? Всё равно ничего от этого не изменится. Но я всё-таки надеялся, что когда-нибудь злость и бессилие отпустят охотника. Время ведь не только убивает. Иногда оно всё-таки лечит.

Мы сошли с дороги, забирающей всё больше к югу, и свернули в лес. Так я надеялся сбить Орден со следа — пусть думают, что мы собираемся смыться куда-нибудь в Кан-Терн. Нам это только на руку. После допроса меритарита я лишь укрепился в мысли, что нам прямая дорога в Лотор. Правда, как именно попасть в самый укреплённый город королевства, резиденцию Ордена, я не представлял. Пока.

Кир очнулся через день, и первым делом съел двойную порцию обеда. Пока я рассказывал ему, как мы выбрались, Рэн отрешённо ковырялся палкой в костре. В той части повествования, где альтер пуэри перебил всех оставшихся врагов, гном сказал: «Брешешь». Но потом, видя, что я не шучу, так пристально посмотрел на Рэна, что тот встал и ушёл. В тот же день копатель сказал, что может идти сам, но вечером мы всё равно остановились намного раньше обычного, потому что он буквально валился с ног.

Ещё через пару дней пути по глуши нам попался небольшой городок под названием Жатовник. Появляться там всем вместе было равносильно самоубийству, поэтому следующим утром мы заслали туда Рэна, повязав ему на шею кусок ткани на манер шарфа. Я отдал ему все деньги, несколько раз повторив список того, что нужно купить. Жатовник не имел даже намёка на стены и отличался от большого села лишь наличием ратуши да кое-каких городских служб. Незаметно проникнуть в него смог бы и огр.