Двухголовая химера

Гном бросил рядом свой мешок, и я проснулся. Есть всё-таки хочется. Иначе зачем мне думать о жареных поленьях и кашах из топора? И вообще, с чего я взял, что в котелке — табак?

Я сел и потёр лицо руками, сгоняя дрёму.

— Эн! — окликнул меня пуэри.

Я промычал сквозь ладони нечто невнятное, чего даже сам не понял.

— Тебе нужно взглянуть, — добавил Рэн, подойдя ближе.

— Ты же за водой пошёл. Не нашёл ручья? — мне очень не хотелось подниматься и куда-то идти.

— Нашёл.

— Так в чём дело?

— Сам увидишь.

Тягостно вздохнув, я перевалился на четвереньки, встал и потянулся.

— Ну, веди, показывай.

— Сильно не задерживайтесь, ужин почти готов, — буркнул Арджин, когда мы уже уходили.

Сумерки уже перешли в ту фазу, когда кажутся ночью, но ещё ей не стали. Споткнувшись о торчащий из земли корень, я засветил люмик. Рэн вёл меня в обход одного из холмов и в свете явно не нуждался: под его ногами даже сушняк не хрустел.

Спустившись в сырой лог, мы перепрыгнули поваленное дерево, снова взобрались на склон и пошагали на запад, вдоль очередного вала.

— Вот, смотри.

Мы остановились у ручья, некогда стекавшего с большого пологого холма. Теперь вместо воды по руслу лениво текла чёрная жижа, чуть загустевшая от холода. На поверхности тут и там вспухали и лопались пузыри, обдавая нас непередаваемой вонью — точно все бездомные кошки Либрии сдохли в одном месте.

— Ну и дрянь, — поморщился я, присаживаясь на корточки, чтобы рассмотреть всё получше.

Травы рядом с «ручьём» не было. Ни старой, ни свежей. Даже деревья, которые когда-то подкопались корнями к руслу, погибли и начали трухляветь.

— Это не природное, — уверенно заявил Рэн. — Я чувствую. Это какая-то скверна.

— Ну, отрава-то точно, — я подобрал с земли ветку. — И зачем ты меня сюда притащил?

— Ты разбираешься в магии лучше меня, — пожал плечами пуэри. — Вот и скажи мне, что это.

Я ковырнул поверхность жидкости, разглядывая её на свету. За веточкой потянулось нечто похожее на соплю, только тёмное, как патока.

— А пойти вверх по течению не пробовал? — вяло съязвил я. — Понятно же, что это какой-то возврат.

— Понятно, — согласился охотник. — Но ты ведь понимаешь этот мир лучше меня. Вот я и надеялся уловить немного циничной мудрости, которую ты порой изливаешь.

Я глянул ему в глаза, но сарказм, сквозивший в словах пуэри, так и не нарушил спокойствия его лица. Мне оставалось только вздохнуть и первым пойти вверх по склону. На земле виднелись следы — охотник уже ходил туда и нашёл источник заразы. Теперь он хотел посмотреть на мою реакцию. Или что-то доказать.

— Когда начались возвраты? — спросил Рэн.

— Первое упоминание появилось незадолго до Великого Нашествия. Девять тысячелетий тому назад.

— И как думаешь, каким образом открытый мир вдруг оказался замкнутым?

— Без понятия.

— Но ты же понимаешь, что миры не замыкаются сами по себе. Они либо формируются в энергетически замкнутом пространстве, либо нет. Развёрнутые энергетические поля не сворачиваются в кольцо просто так. Кто-то сделал это, Эн.

— Дисс говорил что-то такое, — сказал я, не желая углубляться в тему.

— Отец рассказывал мне, — продолжил Рэн, игнорируя мой тон, — что в теории такое возможно, но это противоестественно. Как вот эта скверна. Он говорил, что при должных знаниях кто-то очень могущественный сможет закрыть мир. Потоки внутри него замкнутся, и он окажется отрезанным от вселенской энергетической сети. Только эффект от этого будет такой же, как если пересадить здоровое дерево в крохотную металлическую коробку. Мир станет неправильным, изменится сам принцип его существования. Нормальный жизненный цикл сам собой прервётся, уступая место постепенному разложению. Мир будет загнивать изнутри, а потом его останки тоже начнут перегнивать. И так до бесконечности. Как по мне такая судьба намного хуже смерти, но… Есть версии, кто и зачем замкнул Нирион?

— Не знаю, Рэн. Но точно могу сказать, что это был не я. На что бы ты не намекал, мне вся эта ситуация с возвратами нравится не больше твоего. Поверь.

Чем выше мы поднимались, тем шире становился поток вязкой жижи. Местами она скапливалась пузырящимися лужами, и дышать рядом с ними становилось уж совсем невозможно. По пути я также заметил несколько трупиков белок и мышей. Они влезли в отраву и не успели уйти от неё даже на десяток саженей.

Рэн ступал за мной тихо и безмолвно. Я чувствовал подступающий голод, но вонь напрочь убивала аппетит. Я надеялся, что смогу поесть после этой прогулки, но поведение пуэри говорило в пользу обратного. А у меня не было даже сил сердиться на него. Была только какая-то болезненная, свинцовая усталость.

Так, в молчании, мы и вышли к источнику скверны.