Двухголовая химера

Встреча с чародеем наполнила меня жаждой действия. Теперь я ясно понял, что нужно делать.

Я подполз к решётке и внимательно её осмотрел. Прутья толстые, плотно сплавлены, не погнутся и не сломаются. Дверные петли снаружи. Сверху решётка упирается в балку — не поддеть.

— Потому-то я и здесь, — сказал парень, странно вздохнув.

Занятый другим делом, я не уловил ни малейшей логической связи между его нахождением в камере смертника и моём отказе советнику. Переспрашивать не стал — слишком увлёкся изучением коридора.

Полторы сажени в ширину, сажень в высоту. Каменный пол, каменные стены, каменный потолок. Освещён слабо. Сухой.

— Я бы согласился, хотя бы чтоб потянуть время, — продолжал мой сосед по камере. — К завтрашнему дню твои друзья могут и не успеть.

Я застыл на месте. Он и про это знает. Да какого же?..

— Я понял, — сказал я, ногами измеряя расстояние от решётки до противоположной стены. — Ты — моя галлюцинация, поэтому всё про меня знаешь.

Улыбающееся лицо Бессмертного появилось на свету:

— Такое твоё объяснение происходящего?

— Больше никакое не подходит, если только ты не читаешь мои мысли.

— Увы, ты ошибаешься в обоих случаях. Всё намного сложнее.

— Так просвети меня наконец, — сказал я, упираясь ногой в стену и прикидывая силу толчка.

Зря они не связали мне ноги. Большая ошибка.

Узник помолчал какое-то время, а потом устало ответил:

— Ладно. Раз ты уже готовишься к побегу, думаю, я могу тебе рассказать. Всё равно бежать придётся вместе.

— Неужели?

Я вернулся к решётке и принялся за осмотр замка. Массивный, открывается большим ключом. Под ним — столь же прочный засов.

— Без меня у тебя ничего не выйдет, — усмехнулся парень. — Так вот. Существует Сила, заинтересованная в том, чтобы ты выжил. Я… э-э-э… служу ей. И на этот раз меня отправили сюда, дабы помочь тебе выбраться. Это рискованно, не скрою, но ты всё равно сейчас не поймёшь, чем рискует мой господин.

— Что же твой господин не воспрепятствовал моему пленению?

— Ты всё равно бы сюда попал. Ты же спасаешь девчонку.

Я хмыкнул и пожал здоровым плечом. Действительно, не поспоришь. Откуда вот только они всё это знают?

— Я так понял, Меритари и не подозревают, что ты тут сидишь, — высказал я одну из догадок.

— Тут ты прав.

— Это означает, что они вообще как сила для тебя угрозы не представляют. Зачем же ты кандалы нацепил?

Бессмертный снова улыбнулся:

— Хотел познакомиться в независимой обстановке. Но зря ты думаешь, что они не способны мне помешать. Убить-то они меня не могут, но вот задержать — вполне. Если наш побег не удастся, я снова окажусь здесь, только уже действительно в качестве узника. Вечного, надо полагать, — добавил он с сожалением.

Изучив всё, что хотел, я уселся на своё привычное уже место.

— Не нужна мне ничья помощь. Ещё в долгу у кого-то непонятного останусь. Нет, сиди лучше тут, я сам.

Разумеется, я ни на волосок ему не поверил.

Бессмертный пристально смотрел на меня.

— Зря ты не воспринимаешь всерьёз мои слова. Но ничего, скоро передумаешь.

Сказав это, узник снова скрылся в темноте, звякнув цепями.

Кульминация моего пребывания в застенках Ордена близилась, нервы были натянуты точно струны на лютне, но мне всё же удалось немного подремать. Снилась какая-то муть, совершенно не запомнившаяся. Все мои мысли занимал просчёт возможных вариантов, цепочек действий и тому подобное. Поэтому первым делом после пробуждения я ещё раз всё отрепетировал.

Похлёбка, которой меня столь щедро угостил учёный меритарит, однозначно пошла впрок — силы немного восстановились, жажда мучила уже не так сильно, да и есть не так уж хотелось. Бок перестал болеть — должно быть, отёк спал. «Ну, теперь повоюем», — подумал я со вздохом.

Бессмертный молчал и вообще не издавал ни звука. Не знай я о его присутствии, подумал бы, что вокруг никого нет.

— Эй, — позвал я, чтобы убедиться.

— Что?

— Анекдот расскажи, что ли.

Бессмертный от души захохотал, и эхо его голоса разлетелось по всему коридору.

— Вся жизнь — сплошной анекдот, — изрёк он, появившись на свету. — Кому как не тебе это знать.

— Ага, — я сел и поморщился от боли в плече. — Животики надорвёшь.

— А что, нет? — искренне удивился Бессмертный. — Тебе вот, здоровенному детине, восемь лет от роду. Ты бьёшься головой о потолок, в то время как твой жизненный опыт пешком под стол ходит. Не смешно, что ли? Тогда слушай дальше! Ты считаешь, что раз никогда не был ребёнком, то у тебя не было детства. Тебя аж корёжит от того, что тебя никогда не кормили кашей с ложечки и не ставили в угол. Ты чувствуешь себя ущербным без этих воспоминаний, тебе без этого плохо. Ох, как много людей захотели бы с тобой поспорить! Но дело не в этом. До тебя не доходит, что детство может быть не только если ты маленький. Хочешь кое-что по-настоящему смешное? Ты ещё не вышел до конца из этой чудной фазы!

Я посмотрел на Бессмертного и рассеянно подумал, что Отражение всё-таки нашло способ выбраться из моих снов. Оно вылезло оттуда и вселилось в плюгавого паренька. Уж больно манера умничать знакомая.

— Сейчас описаюсь для достоверности, — вяло отозвался я.