Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним

Когда течение начало переменяться, то якорь и верьпы подрейфовало и Кухтуйским течением прибило нас к банке на левой стороне Охоты находящейся.

Все усилия употребленные нами стянуться были тщетны и мы принужденными нашлись дожидаться другой полной воды. Нам привезли верьп, который иначе не становился как стоймя и штоком вверх.

В 5-м часу утра была полная вода, но маниха случилась так велика, что возвышение и понижение воды не превосходило 4 1/2 фут. С вечерним приливом Снялись с мели, положили сверх якоря три верьпа с носу и кормы.

Ha судне Елисавете всего было 49 человек: Лейтенант Хвостов начальник оного, Я, Штурман, подштурман, боцман, трое матросов, 34 промышленных, два Алеута с Лисьих островов один Американец с полуострова Аляксы, приказчик, помощник его и два наших человека. К ночи сделался крепкий ветер со шквалами от NNO поутру ветер стих. Вечером видел я одного из старых мореходцев кампании. Он едва знал, что такое компас и карты; но ходил по морю, хотя медленно, однако довольно счастливо. Тут вспомнил я пословицу: счастье лучше богатырства. Казенный галлиот вышел из устья реки; но для нашего судна воды было мало.

В 7 часов вечера начали тянутся из устья реки, когда вода еще прибывала. В 9 часов подошли к перебору, ширина коего до 200 сажень, и как ветер дул тихий благополучный, то поставили марсели, брамсели, кливер, стаксели и с помощью буксира вышли за перебор, где за сделавшимся безветрием остановились на якоре, на глубине 5 сажень, грунт мелкий песок.

В 4-м часу утра снялись с якоря при легком попутном ветре, а в 10 часов легли на дрейф и подняли байдары, которые обыкновенно бывают на судах компании вместо шлюпок. Байдары суть гребные суда, употребляемые в тех местах Америки, где нет лесу для строения шлюпок, или где не умеют делать оных. Русские переняли таковые гребные суда от диких. Для построения Байдары с начала обделывается корпус, состоящий из весьма легкого и редкого набору, по верх коего обтягивается плотно сшитая кожа, служащая байдаре вместо обшивки. Большею частью употребляются для сего выделанные кожи морских львов; по нужде же в Охотске и бычачьи кладут. Байдара чаще правится веслом, нежели рулем, корма отвесная и несколько закругленная, форштевень же очень длинен и отлог, дабы байдара легче поднималась на волнение. Можно посудить сколь таковые гребные суда неудобны.

Работа на судне отправлялась чрезвычайно дурно, да и нельзя было ожидать иного; когда ни один из промышленных и матросов ничего не знал.

Пополудни ветер стал свежее, развело довольно великое волнение; большая часть людей чувствовали тошноту и другие признаки морской болезни.

1802 год. Сентябрь.

Ночью ветер стих, но поутру опять скрепчал и принудил спустить брам-реи и брам-стеньги. Около полудня прилетал на судно ястреб и скоро опять скрылся.

До полудня день был хорош, но после того пошел дождь и ветер задул от N. Около судна летало несколько маленьких птичек, кои не могут далеко от земли отлучаться, и конечно занесены были ветром. Одна из них от усталости села на палубу, легко далась в руки, и хотя ее тот же час отнесли в каюту и насыпали крупы, но она скоро умерла.

Дождь продолжался до 4-х часов пополудни. Около судна плавали и летали утки малого рода. Имея довольно свободного времени, мы читали о бедственном состоянии Английского корабля Центавра под командою Капитана Энгельфильда, который спасся с 13-ю или 15-ю только человеками, изо всего бывшего с ними военного и купеческого флота. Хотя подобное несчастье легко могло и с нами случиться, однако же описание сие нас не потревожило. Может быть от того, что мы не охотно вдаемся в размышления о бедствиях другого, когда сами к тому близки.

День был прекрасный и ветер тихий. В 5-м часу пополудни увидели с палубы остров Алаит, кругловатая вершина которого покрыта была снегом. Матрос сидевший на саленге для смотрения берет говорил, что давно уже видел оный, но боялся сказать о том. Отчего боялся? — Нас прежде за сие секали, был его ответ. Наконец узнали истолкование сей загадки. Когда долго случалось им не видать земли, то они по справедливости приписывая то неискусству начальника судна, или мореходу (как оного обыкновенно здесь называют), в насмешку кричали иногда, что видят берег, были биты за то и молчали уже если и в самом деле увидят землю.