Двуликие. Ведьмино пламя

Неосознанный шаг вперёд, чуть ближе. На потолке качнулось нечто длинное, словно верёвка. Ощутив быстрый укол страха, Дайана вскинула голову – но очертаний не разобрать. Взгляд снова метнулся по тускло освещённому пространству, задержался было на средоточиях теней – углах.

«Выхода здесь нет. Надо бежать, искать дальше. Выскользнуть, пока вампиры ищут в другом месте».

Но что же это…

Последний шаг к трону из оникса.

Дайана вытянула шею, сузила глаза…

И задохнулась, разглядев человеческий череп, будто отлитый из серебра. А на нём – тонкую, чёткую резьбу в виде буквы.

«А. Аббат», – пронеслось в мозгу.

Дайана попятилась от огней в темноту. Отскочила от странной, напоминающей гроб, махины, что стояла у стены по левую руку.

Крутануться на каблуках, разбежаться как следует и прочь отсюда, немедленно прочь! Через арку, через…

Судорожный вздох. Бег, что закончился, едва начавшись.

Дайана отступила и, словно меч, вскинула перед собой крест.

– Милое дитя… – улыбнулся вампир, шагая ей навстречу из тени возле арки. – Добро пожаловать в мою скромную обитель.

Глава 11. Схватка с Аббатом

Казалось, что по воздуху, отдельно от незримого тела, плывёт голова – лысая, рябая, блёклая… Как щербатая луна. Лицо мнилось благостным, но глаза цвета зёрнышек граната алчно сияли, неотрывно глядя на Дайану.

Мимолётное движение в темноте, яркая вспышка – возле арки зажглись ещё две лежащие на постаментах чаши, осветили фигуру, одетую в угольно-чёрный плащ с пелериной. Аббат улыбнулся, отчего на дряблых щеках появилось по три складки, и беззвучно скользнул ближе.

– Не подходи! – выкрикнула Дайана, замахиваясь крестом.

– Тише, дитя, тише… – пророкотал вампир, не сбавляя скорости, заставляя пятиться к трону, отступать. – Не бойся. Здесь только ты… я… и Бэтти… Славная, старая Бэтти…

Взмах широкими рукавами, странная пыль, выпущенная из беломраморных ладоней.

Язычки пламени, что поднялись с третьей пары сокрытых в темноте чаш, высветили громадину из потускневшего от времени серебра: рельефные волосы, искажённое мукой лицо; саркофаг-корпус – изнутри, безусловно, усеянный шипами…

«Распутная Бэтти. Железная, нет, серебряная дева», – вспыхнуло и угасло в памяти.

Аббат наступал. Тут как тут возникал рядом, куда бы Дайана не отпрянула.

Под потолком закачались цепи с наручниками и ошейниками на концах. Холодно заблестело серебро – посмертные маски, закреплённые на стенах. По обеим сторонам проявились ниши с аккуратными рядками черепов: коричневатых, древних… И совсем свежих, с бурыми, тошнотворными пятнами.

– Истребители. Все, как один, – без труда прочитав мысли отступающей Дайаны, пояснил Аббат. – Моя чудесная, любимая коллекция. А это… – вампир вдруг вырос у трона и, взяв в ладонь серебряный череп, провёл по нему ногтем – острым и белым, как обломок кости, – …первый, кого я убил. Бедный, бедный Лоррек…

Дайана не стала дослушивать – со всей возможной скоростью бросилась к арке.

Аббат улыбнулся ей вслед. Возложил руку на неприметный выступ на камне. Надавил.

Решётки упали прямо перед носом, преграждая Дайане путь.

«В ловушке. В ловушке…»

– Как же ты молода, – мягко проговорил Аббат за её спиной.

Дайана конвульсивно дёрнулась, развернулась к трону лицом. Не отдавая себе отчёта, прижалась спиной к решёткам, перекрывшим арку. До боли стиснула в дрожащей ладони крест.

– Немедленно откройте! Откройте, я…

– …приказываю? – с деланным недоверием улыбнулся вампир, отступая от громоздкого трона. – Милое глупое дитя, кто ты, чтобы мне приказывать? Не думай, крест в руке не даёт тебе такого права. Ведь Древние, – рот Аббата растянулся от уха до уха, обнажив острые, как у хорька, зубы, – не боятся ни креста, ни серебра… И ты не навредишь мне, как бедняге Роберту.

Что-то слегка тронуло волосы, заставило обернуться.

– Попалась, злючка?

Дайана отшатнулась. С той стороны решётки стояли вампиры, в том числе тот, которого она угостила крестом – злорадные улыбки, прожигающие насквозь глаза.

– Думала, не учуем тебя через двери? Громыхание такого пульса не услышим?! Вот дура!

«Дура. Дура, дура, дура…»

В зале с колоннами, будто на огромном болоте, то здесь, то там вспыхивали подвижные, цвета киновари, огоньки. Вырастали безмолвные, сотканные из кружевных теней, фигуры. Подступали теснее, ожидая кровавого зрелища.

«Ты – Ридделл, и Ридделл по крови».

Скоро она исчезнет, подумала Дайана, и кровь отчаянно, как в последний раз, застучала в голове, забилась в хрупких запястьях, барабанами заколотилась в висках…

«Ты – Ридделл».

Сероглазое, каменно-безмятежное лицо вдруг наложилось на уродливый лик Аббата. Исчезло. И слово «отец», не успев сорваться с губ, лишь больно оцарапало язык.

…Если бы не барон, её бы здесь не было. Если бы не он, она бы никогда, ни за что не покинула бы Хокклоу…