Двуликий ангелочек

– Молодой человек, что вы, собственно, знаете о похмелье? Повторю еще раз: могут быть и другие объяснения… Но главное – что же изображено на этом, так сказать, листе бумаги? На первый взгляд – довольно хаотичное нагромождение линий, которые при минимальном воображении легко принять за кусты, растущие чуть ниже на склоне. Но тогда непонятно, зачем они обведены в рамочку? Я хочу высказать предположение, что перед нами вовсе не кусты изображены, а некий план, что-то вроде лабиринта…

– Для этого необходимо довольно большое воображение, – вставила я. – Нет ли у вас более правдоподобных интерпретаций?

– Это я считаю наиболее правдоподобным! – возразил Кряжимский. – Остальные еще… еще экзотичнее. А почему, собственно, это не может быть планом, раз уж мы решили, что ищем клад?

– Сергей Иванович, – сказала я. – У вас если одно выходит замуж за другое, то они рождают третье.

– Так это же закон жизни, Оленька! – воскликнул Кряжимский. – Только поэтому, может быть, она до сих пор и продолжается!

Я усмехнулась.

– Ладно, давайте дальше! – согласилась я.

– Дальше остается только выяснить, что отображает этот план, – сказал Кряжимский. – Судя по линиям на чертеже, по их извилистости и протяженности, я рискнул бы высказать предположение, что перед нами план какой-то пещеры. Согласны?

Ромка кивнул. Он слушал Кряжимского с невольным восхищением. Хоть Ромка и считал его занудой, но дань уважения его аналитическим способностям он, безусловно, отдавал.

У меня мелькнула одна мысль, и я поспешила ее тут же высказать, боясь забыть.

– Я, кажется, знаю, где может находиться ваша гипотетическая пещера! – воскликнула я. – Видите эти две фигуры, которые Ромка назвал спящими? У меня, правда, сложилось мнение, что они гораздо больше похожи на мертвых, чем на спящих. Обратите внимание на их позы и взаимное расположение. Во-первых, они лежат вытянувшись во весь рост и прижав руки к телу. Во-вторых, они находятся под углом друг к другу и их тела образуют как бы указательную стрелку. Куда она направлена?

Ромка склонился над картиной, приложил к середине угла между двумя телами линейку и провел на картине тонкую линию. Она прошла точно через хижину, нарисованную на островке под обрывом. И это несмотря на то, что и сам островок, а уж тем более хижина на нем были изображены очень мелко. Хижина вообще была размером с головку спички.

– Вот вам и ответ, Сергей Иванович, где искать вашу пещеру, – заявила я. – На острове, посередине этой реки.

– У меня есть вопрос, – сказал Ромка. – А какая это река?

Мы с Кряжимским озадаченно замолчали.

– Волга, – пожал он плечами.

– А почему Волга? – настаивал Ромка. – Я не понимаю! Тут же совсем маленькая речонка нарисована. Какая же это Волга?

– Нет, если мы придерживаемся версии, что клад спрятан Разиным, – сказал Кряжимский, – то это должна быть Волга. И если это действительно Волга – то коренная, а не водохранилище. И если вы это признаете, то поймете, как нам повезло. Ведь если бы клад был спрятан ниже по течению или, наоборот, выше – тоже на каком-нибудь островке, то вполне вероятно, что теперь он оказался бы затопленным и искать его пришлось бы на дне либо Волгоградского, либо Тарасовского водохранилища.

– А если мы вашей версии не придерживаемся? – спросила я. – Тогда?

– Тогда – Урал, – сказал Кряжимский.

– Или Дон, – добавила я.

– Или Днепр, – хихикнул Ромка.

– В таком случае, могу сказать вам совершенно точно, что это не Темза и не Рейн! – сказал Сергей Иванович и, обидевшись, отвернулся.

– Я вижу, у нас нет другого выхода, как только допустить, что это – Волга, – сказала я. – Придется тебе, Ромка, довериться интуиции Сергея Ивановича.

– А вот и не интуиции, – сказал вдруг повеселевший Кряжимский. – Я доверяюсь только логике и фактам и вам советую поступать точно так же. Видите эту птицу, посередине вверху? Она нарисована над противоположной стороной реки, где изображены какие-то холмы, верно?

– Ну! – сказал Ромка. – И что?

– И то! – отрезал Кряжимский. – Приглядись внимательно, что эта птичка держит в когтях?

Ромка склонился над картиной.

– Тут без микроскопа не обойдешься! – заявил он. – Но, похоже, этот орел поймал и держит в когтях какую-то змеюку.

– Ты совершенно прав! – воскликнул Сергей Иванович. – Птичка больше всего похожа на беркута, и поймала она действительно змею, хотя я что-то не помню, чтобы беркуты охотились на змей. Значит, этот рисуночек должен означать…

– Сергей Иванович, – перебила я его, – а разве эти орлы живут на Волге? Я где-то читала, что это крупная птица, таких я у нас что-то не видела.

– Сейчас на европейской части России их всего пар двадцать осталось, они давно уже в Красную книгу занесены, – раздраженно ответил Сергей Иванович. – Но картина-то наша датирована семнадцатым веком! А тогда этих самых беркутов было гораздо больше! Неужели не понятно?.. Перебила меня… И не такая уж, кстати, она и крупная, размах крыльев всего до двух метров.

– А что, бывают и больше? – удивленно спросил его Ромка.