Двуликий бог. Книга 2 (СИ)

Ида успела поделиться со мной всеми важными событиями и вестями, а бог огня так и не появился на пороге покоев. Сердце болезненно кольнуло, вынудив меня вздрогнуть и побледнеть. Ощущая, что не до конца владею собой, я попросила верную спутницу подождать за дверью и дать мне возможность собраться с мыслями. На самом же деле я хотела скрыть от неё свои слёзы, догадываясь, что они неизбежно проступят на глазах. Ида казалась мне такой светлой, радостной, беззаботной, к чему было снова огорчать её своими печалями? Тем более что я заслужила подобную участь. Лишь я одна. Плечи дрожали, и казалось, что на меня снизошёл могильный холод. Руки, обнимающие дитя, околели. Я склонила голову, готовая заплакать, когда двери распахнулись. Вздрогнув, я высвободила ладонь и утёрла глаза.

Локи ленивым грациозным шагом прошёлся по покоям, приблизился к постели, откинув голову назад, попытался смахнуть непослушные рыжие волосы с лица. Вновь промелькнула серебряная прядка и тут же скрылась в волнах расплавленной меди. Выходит, она мне не привиделась. Держа Вали одной рукой, я попыталась приподняться в постели, опираясь на другую, однако повелитель коротким жестом остановил меня. Я послушно опустилась на подушки, склонила голову в знак приветствия, но больше, чтобы скрыть смущённое и растерянное лицо. Щёки горели. Сердце рвалось из груди. Бог огня сел, вальяжно развалился на кровати, упёршись выпрямленной рукой в простыни.

Я не могла отвести от него глаз. Вроде бы знакомый взгляд — хищный, лисий, но в то же время какой-то безразличный, чужой — блуждал по моему лицу. Я больше не могла угадать, что скрывается на глубине его тёмных завораживающих очей. Растерялась. Красивый, невозмутимый и совершенно не мой — я ощущала себя перед ним, как в первые дни нашего знакомства. Только тогда он закрывался от меня, потому что не знал, а сейчас — потому что знал. Я ощутила горькое чувство вины, разлившееся в груди. Он выпрямился, молча протянул руки, не сводя глаз с сына. Я дрогнула, прижала спящее дитя к себе, обратила на него испуганный умоляющий взгляд.

— Я не заберу его, — произнёс Локи. Руки мужчины дёрнулись от нетерпения, а в ожесточившемся лице появилось нечто такое, чему я не смела противиться. Подавшись вперёд, я аккуратно передала Вали отцу. — Пока, — добавил он, глядя на сына. Холодок пробежал по спине после этого короткого слова. Я обратила внимание, что на него бог лукавства смотрит совсем иначе, нежели на меня, с любовью и нежностью.

— Ты исполнишь своё страшное обещание? — неверным голосом спросила я, силясь взглянуть в равнодушные глаза мужа. Отняв взор от наследника, Локи посмотрел на меня с невысказанным немым вопросом. — Разлучишь меня с крошкой-сыном? — уточнила, борясь с дрожью в голосе. Не в силах совладать с трясущимся телом и руками, я вздохнула, обняла себя за плечи, закусила губу, боясь услышать решение господина.

— Нет, — наконец, выдохнул двуликий бог, и словно гора обрушилась с моих плеч. Мы помолчали. Я украдкой глядела на него и понимала, что теперь, когда он, вероятно, утратил всякое чувство ко мне — по крайней мере, выглядел совершенно холодным — я люблю Локи больше, чем когда-либо. Люблю его, даже если это глупость и блажь, недостойная госпожи. Люблю со всеми достоинствами и недостатками — и ничего не могу поделать с собой! — Я сказал это в порыве гнева. Ты довела меня до полного исступления.

— Мне жаль, — тихо призналась я, правда сожалея о том скверном решении, поступке и разговоре. Хельга оказалась права: я не задумывалась ни о чьих чувствах, кроме своих. Как, должно быть, я ранила и обидела лукавого аса в тот вечер, использовала самое чувствительное место, обернула против него оказанное доверие. — Я испытала такую боль, что затмила мне рассудок. Не понимала, что делаю и говорю, — Локи молчал, склонив голову и укачивая сына. Вали спал сладким сном. Тишина давила, словно безмолвный укор, угрызения совести. Осознав, что не дождусь от него ответа, добавила: — Потому что всю жизнь любила тебя слишком сильно. И ничто не сумеет убить эту любовь во мне. Даже ты сам…

— Полагаю, ты снисходишь до прощения? — уточнил он, пронзив меня взглядом строгих глаз. Губы бога обмана не тронула и тень улыбки, а голос оставался спокойным, бесчувственным. И он пугал меня намного больше яростной дрожи или ледяной язвительности. Я сложила руки перед собой, сплела пальцы, которым не находила места.

— Признаться, я не понимаю, нуждаешься ли ты в моём прощении, — Локи видел меня насквозь, а я понятия не имела, что творится в его голове, и потому избрала единственную верную тактику — простоту и искренность. Опустив ресницы, я постаралась улыбнуться как можно естественнее, хотя в присутствии мужа улыбка давалась с трудом. Холодность мужа не позволяла расслабиться. — И я не знаю, кто заслуживает прощения. Ты предал моё доверие, а я затем предала твоё… Круг замкнулся. Но, если ты позволишь, я хотела бы остаться в золотом чертоге, вновь стать здесь госпожой. Твоей госпожой…