Двуликий бог. Книга 2 (СИ)

Огонь догорал в камине. Оплывали свечи. Ветер приносил в покои свежий ночной воздух, запах цветущего сада. Звёзды усыпали небо, словно веснушки. Из-под высокого купола подмигивал и скалился Мани. Я лежала без сна и обдумывала произошедшее. Не знаю, должна ли я была огорчиться или рассердиться, но я ощущала радость. Неподвластную неясную радость и надежду, веру в то, что всё наладится, более того — станет даже лучше, чем прежде. Я ощущала, как близка стала к тому, о чём ни одна другая асинья не смела и мечтать. Я поставлю бога огня на колени. Не потому, что хочу подчинить господина своей воле, не потому, что мне нужна власть и влияние. Потому что мне нужен он. И впредь он будет принадлежать лишь мне одной. Всегда.

Сколько я себя помнила, я всё время росла. Сначала в глазах общества, затем — в своих, после — в глазах Локи. Из хрупкой нескладной девушки я превратилась в желанную невесту, а когда пришёл срок — в законную жену, госпожу и хозяйку. Сумела стать умелой любовницей, а в скором времени и верным другом. И, в конце концов, — матерью законных наследников. А теперь поднимусь так высоко, как никто до меня: стану единственной женщиной верховного бога, завладею его сердцем и мыслями настолько, что он не пожелает взглянуть даже на наложницу, не то что на другую богиню.

Я засыпала с улыбкой, вспоминая горящие глаза мужа, дрожащие от нетерпения руки. Я знала этот взгляд, помнила его ещё с тех пор, как жаркий бог огня зажал меня в галереях Вальхаллы и впервые поцеловал, да так, что я возжелала наглеца всем своим невинным естеством. Помнила похожий взор и в день свадьбы, когда он едва сдержался, не мог дождаться ночи, чтобы завладеть мной. Помнила и в первую брачную ночь, пока случай не сыграл с нами обоими злую шутку. Я помнила и эту жестокую насмешку проведения, однако больше не боялась. Отныне я брала судьбу в свои руки.

Глава 29

Локи упрямился ещё не один месяц. Признаться, его упорство и сила воли восхищали меня. Я не торопила и не настаивала, всё так же была подле него, когда господин того желал, — красивая, послушная и ласковая, не поддаваясь только в одном. В том, чего он желал больше всего и с каждым днём сильнее прежнего. Когда же бог огня впадал в ярость и не желал меня видеть, я уходила, покачивая бёдрами, зная, что в тот миг он не сумел бы оторвать от меня измученного взгляда, даже если бы очень захотел. В такие дни я проводила время со стражей и прислугой, преимущественно с молодыми и привлекательными представителями мужского рода. Я беседовала с ними и смеялась, иногда одаривала избранника ласковой мягкой улыбкой, если ощущала, что зоркие тёмные глаза наблюдают за мной украдкой.

Не скрою, я вела опасную игру, и опасной она была не только для меня, но и для всего моего окружения. Я это осознавала, как и то, что не сумела бы добиться желаемого, если бы не решилась на смелые, отчаянные поступки. За нашу долгую совместную жизнь Локи не раз играл мною, так что и я имела право хоть единожды направить его мысли и чувства в определённое русло. Быть может, благоразумные и степенные богини прошлого мира осудили бы меня, пусть! Бог лукавства не подчинялся старым законам, а меня избрал за своеволие и силу характера. Такие же, как у него самого. Всю свою жизнь я служила повелителю, как верная жена и хозяйка, всё позволяла и всё прощала, а потому посчитала, что имею право единственный раз настоять на своём. Это оказалось самым важным для меня, и по-другому я поступить не могла.

Я никогда не забывала о преданности и осторожности, не позволяла себе пересечь черту. Наученная горьким опытом Эйнара, каждый новый раз меняла собеседника, чтобы гнев вспыльчивого повелителя не пролился на кого-то определённого снова. Я не позволяла коснуться себя, не допускала даже чуть изменившегося взгляда, двусмысленной улыбки — не хотела играть чувствами ни в чём не повинных молодых людей. Я поддразнивала ревность и тщеславие Локи, но и с его чувствами обращалась до крайности бережно, рождая лёгкое смятение, но стараясь не доводить его до разрушительного гнева. И в скором времени я начала замечать, что своенравный ас всё реже отпускает меня от себя. Он не желал стать целиком и полностью моим, но бесился от одной мысли, что я могу уделять внимание кому-то другому.

— Когда ты прекратишь это насилие надо мной?.. — как-то раз со страстью и злостью выдохнул он, зажав меня в одной из галерей. Красивое лицо его пылало, глаза блестели, словно в лихорадке. Он был взбешён и возбуждён, однако, к моему большому удивлению, обращался со мной бережно, не причинял боли, хотя сильные руки и не оставляли возможности ускользнуть. Он дрожал, но я ощущала, что причиной тому служила вовсе не ярость. Были тому и другие подтверждения. Я улыбнулась открытой нежной улыбкой, высвободив руку, ласковым прикосновением кончиков пальцев прошлась по его щеке.