Двуликий бог. Книга 2 (СИ)

Второй раз, незаметно вытекший из невинных объятий и поглаживаний друг друга, разгорелся страстью не меньшей, но уже лучше управляемой и продолжительной. Я поняла, что первый раз — такой восхитительно несдержанный, полный животного притяжения, служил лишь разогревом и, по сути, в счёт не принимался. Нам обоим требовалось снять напряжение, освободить мысли, чтобы вместе вспомнить, что же такое настоящая близость — упоительная, полная не только похоти, но и любви, искреннего желания осчастливить другого. Я была счастлива. Счастлива принадлежать ему и знать, что и он принадлежит мне, что он одержим мной, как и раньше, несмотря на всё произошедшее между нами. Хотя судьба никогда не была лёгкой, мы сумели пронести свою безумную любовь через годы и десятилетия.

В третий раз я получила инициативу в свои руки, оказалась сверху и отдалась ей с искренней увлечённостью. Кажется, мой пыл сумел поразить даже жаркого огненного бога — он смотрел на меня с нескрываемым восхищением и посмеивался в перерывах между поцелуями. Озорные лукавые искорки, озарявшие тёмные глаза, сильнее раззадоривали меня. Не отрывая взгляда от притягательных обожающих очей, я увлечённо играла с темпом, рвала ритм, заставляя его удивляться снова и снова, в неосознанном порыве сжимала его плечи и проводила ноготками по груди, чтобы после с ужасом заметить расплывшиеся розовые полосы, проступавшие на смуглой коже. Однако боль ничуть не смущала закалённого аса, напротив, пробуждала в нём возбуждение и интерес. Заигравшись, я сорвалась первой, прогнувшись в спине, застонала в голос, а затем упала щекой на его влажную грудь.

Признаться, после третьего раза я утомилась и намеревалась уснуть на тёплом плече мужа, однако ненасытный нрав сладострастного аса не позволил мне забыться раньше времени. Потому четвёртый раз стал очень мягким, нежным, неторопливым. Движения казались ленивыми и грациозными, точно в танце. Вёл опять он. Я подчинялась с удовольствием, хотя лишь некоторое время назад мне дозволялось делать с любовником всё, что заблагорассудится, и это увлекало ничуть не меньше. Прикрыв глаза, я прислушивалась к ощущениям своего тела, чуть притуплённым усталостью, а оттого всё происходило, как во сне. Как в лучшем из моих снов… Раскрыв губы, я мягко постанывала, ведомая его движениями. Он склонился ко мне, коснулся губами щеки, опаляя кожу жарким дыханием, и вслушивался, словно в музыкальное звучание.

— Ах, Локи… — прошептала, обмякнув в его руках, сомкнув веки. Столько невыразимых чувств вмещало в себя его имя, с которым я засыпала и просыпалась. Сладкая истома опустилась на тело, я повернула голову, дотронулась кончиком носа до его шеи, вдохнула запах родного мужчины и уже через мгновение заснула крепким безмятежным сном. Я не удивилась бы, если бы узнала, что был и пятый раз, так глубоко я провалилась в сон и так долго ещё мне снились будоражащие красочные образы…

Я так устала за ту долгую насыщенную ночь, как, казалось, не уставала за последние месяцы. Когда я проснулась, солнце уже взошло над Асгардом, а птицы заливались весёлыми трелями, радуясь новому дню. Мир преобразился. Сломленная горем и переживаниями, я успела позабыть, как он прекрасен, когда сердце наполнено любовью и беззаботной лёгкостью. Рядом, уткнувшись носом в моё плечо, отсыпался Локи. Золотисто-коричневые ресницы и брови переливались в лучах Соль, лицо казалось умиротворённым, а уголки губ чуть приподнимались, точно он улыбался во сне. Несколько минут я молча любовалась мужем, затем коснулась огненно-рыжих волос, скользнула по спутанным волнам ладонью, покраснела при одном воспоминании о минувшем вечере. И улыбнулась — счастливо, открыто, искренне, как давно не улыбалась.

Едва я решилась предпринять робкую попытку к бегству и переползла к краю постели, как стремительная ловкая рука поймала меня за талию и притянула к себе. Приоткрыв один глаз, Локи смотрел на меня лукавым лисьим взглядом. Прежде, чем он успел отвлечь меня поцелуем, я отметила, что и в его глазах много дней не видела подобного озорного мальчишеского задора. Побег не удался, и мы не выбирались из постели до самого полудня, взволновав прислугу. Ночные похождения не утолили его жадного желания, и уже после второго раза я весело подумала, что наложницы, пожалуй, были не такой уж плохой затеей. И тут же отогнала от себя подобные мысли. Он мой и только мой. Так будет всегда, пока я дышу и ступаю по земле Асгарда.

— До чего же ты ненасытен, мой повелитель, — смеясь, укорила его я, прижавшись щекой к пылающей груди и восстанавливая дыхание. Сердце сильными мерными ударами ударяло о клетку рёбер, эхом отдавалось в ушах. Ничего подобного я не могла припомнить с первых дней своего замужества. Выходит, и в длительных размолвках можно найти свои достоинства. Если они обретают счастливое разрешение, конечно.