Двужильная Россия

Познакомив нас в общих чертах с принципами и основой топографии, лектор повел всех в овраг и предложил сделать план местности: пересекающая овраг дорога, ближайшие кусты, деревня, хаты, возвышенности. Кое-как набросали кроки.

Все это интересно и полезно, все это нужно и командиру, и военному летчику. Скверно только то, что нужно будет сдавать зачеты. Зачеты по всей программе будут в октябре. Сколько должен знать современный командир!

Думаю все же, что к октябрю разыграются такие события, такие бои, что никто и не подумает о зачетах. Мы живем кампаниями. Не до того тогда будет.

Сейчас, когда я пишу, поздний вечер. Хозяева хаты и Рокотянский давно спят. В сенях чешется и шумно вздыхает корова. Дремотно чирикают – совсем по-диккенсовски – сверчки за печкой, испуганно притихая на несколько минут, когда дом дрожит и звякает стеклами от глухих далеких ударов. Немцы бомбят Касторную. Затем, осмелев, сверчки опять заливаются. Пролетел в облачном небе, угрюмо рыча, немец – его не видно, только мотор слышен. Два прожектора на горизонте, точно белой кости, мажут ночные тучи.

19 мая

Погода резко изменилась. После палящего зноя – резкий холодный ветер, дожди. Сегодня отправляюсь в поход.

Вчера занимались изучением ротного 50 мм миномета, шагистикой, основами наступательного боя и дисциплинарным уставом. 25-го уже первый зачет по последнему предмету. В течение лета все время будут зачеты. Принимает специальная комиссия. Программа колоссальная. Достаточно сказать, что, не говоря уже о всех прочих дисциплинах, политработники должны знать матчасть и стрелять из противотанкового ружья, легкого и станкового пулеметов, из минометов двух видов – ротного и батальонного, а также из пушки. Следующие занятия 29, 30 и 31 мая. 1-го зачеты по уставам гарнизонной и внутренней службы.

Ох!..

27 мая

Новая перемена в моей фронтовой жизни. Сегодня, только что вернувшись из 299-й дивизии, я узнал, что должен срочно «убыть» в распоряжение округа. Сообщили мне об этом в отделе кадров. Любопытно, что даже в редакции ничего не знали. Горохов сам звонил в отдел кадров. Еще вчера оттуда прибегал за мной человек. В чем дело – не знаю. Если вздумают перебросить в другую армейскую газету, категорически потребую отправки в распоряжение ГлавПУРа.

Вообще, нас – меня, Бахшиева и Адульского – ждали в редакции большие новости.

Карлова нет. Уехал со своей Катей на курсы политработников. Горохов, очевидно, своего добился. Редактором – Губарев. На груди у него Красная Звезда. За какие заслуги – неизвестно. Он мягок, просветлен и демократичен. На его место назначен Бахшиев³⁹. Я рад за Мишу. Честный, добросовестный, трудолюбивый, способный человек и прекрасный товарищ. У нас с ним по-настоящему были весь этот год дружеские отношения. Весеньев в госпитале, очевидно, попадет в Москву – грудная жаба. Старый забулдыга неплохо устраивает свою жизнь. Когда ему как рядовому грозил призыв в действующую армию, в строй, он через своего приятеля Смирнова устроился у нас, был здесь аттестован на лейтенанта административной службы и теперь может спокойно отправиться в резерв. В строй он больше не попадет.

Да, не думали мы еще утром, отдыхая в широкой безлюдной степи у скирды необмолоченной пшеницы и слушая беспечную трель жаворонка, что нас ждут такие новости. И меня, и Бахшиева.

Дивизия, где пробыли неделю, – боевая, Сталинградская. На три четверти, конечно, истреблена. Пополнение почти сплошь узбеки. Слабая дисциплина. Разболтанность. Познакомились с начальником штаба полка, старшим лейтенантом Конниковым. Интересное и славное лицо. Он был раньше в Московской Коммунистической (130-й), хорошо знает Пантелеева, Зибу Ганиеву, Фрадкина. Доброволец. Молодой режиссер, работал в Театре Ленинского комсомола и Театре Красной армии. Ранен и тяжело контужен. Рассказывал много интересного о последних днях сталинградских боев.

Вечером у нас в хате мы отвели душу. Он слышал о моих «Снегах Финляндии». Так же, как и я, отметил ужасающе низкий культурный уровень нашего офицерства.

– Война развращает, – сказал он. Мои слова.

Был партизаном в студенческом отряде. Захватил в плен штаб немецкой дивизии. Представлен к ордену Ленина, но ранение, скитание по госпиталям, потом переброска на другой фронт прервали связь с дивизией. Так орден и повис в воздухе.

Это один из последних могикан эпохи добровольчества, первых героических месяцев войны. Теперь уже почти не осталось этих юношей и девушек. Перебиты. И народ в армии сейчас совсем не тот.

Документы и толстый пакет с характеристикой на руках. Дополнительные сведения: Горохов был в округе, вернувшись, затребовал мое личное дело. Состав литработников окружной газеты далеко не укомплектован.

28 мая

В ожидании машины, которая должна меня подбросить на ст. Касторное. В 11 вечера оттуда идет рабочий поезд до Воронежа. Приеду часа в 3 ночи. Мучительные предстоят сутки.

Что-то меня ждет?