Дыханье ровного огня

Вы пробовали когда-нибудь такую рыбу — копчёного палтуса? Нет, не стану я говорить, что сейчас палтус не тот, или коптят не так.

Однако тот самый палтус, нарезанный тонкими ломтиками, вприкуску с одесской розовой помидориной… Нет в мире вкуснее — ничего.

Разве что пироги с черникой. Чуть примятые с дороги, пироги следует запивать крепким чаем, с малиновым вареньем. Даже не вареньем, а просто — с малиной, перетёртой с сахаром. Живой, спелой малиной…

Вкус молодости… Где ты?..

И побежала студенческая жизнь, как и прежде. Пятый курс — уже клиники, клиники. Соберутся девчонки за ужином, да за книги.

Настя — та в хирургию к себе, можно сказать, через день. Прооперировала и первую грыжу. И несколько аппендэктомий сделала.

И — никакой тебе любви, никаких свиданий.

Как-то вечером, во время ужина, стук в дверь раздался.

— Кого это там несёт, на жареную картошку? — отозвалась Макарова, и открыла двери. На пороге стоял Димка.

— Здравствуйте, милые девушки!

— Здравствуй, коли не шутишь! — ответила за всех Зинка.

— Дайте попить, а то так есть хочется…

— Что переночевать не пустим! — Поливина с интересом смотрела на Димку со своего места.

— Раечка, ты что, обижаешься на меня?

Димка говорил таким сладким голоском, почти ангельским.

— Ты уж извини меня, извини! Это мне вино тогда в голову ударило!

Раиска, честно сказать, уже не обижалась. Лето, море и песок сделали своё дело. Конечно, красивым был Димка, но влюблённость у Раиски прошла. Почти прошла.

А так, поболтать… Почему бы и нет? И Раиска дала добро.

— Доктор на больных не обижается, — сказала Раиска.

— Обещаю выздороветь! — отпарировал Димка.

— Ладно уж, садись! — сказала и Макарова. — Давай, Настя тарелку.

— За мир между народами! — и Димка вытащил из-под куртки бутылку вина.

— Вот это — правильно!

— За мир — обязательно! — поддались девчонки.

Так Димка снова пришёл в эту комнату, и стал приходить часто, часто.

Сначала никто не мог понять, к кому же приходит Димка. Приходит — и сидит, и болтает, и анекдоты рассказывает. Иногда и с гитарой придёт, вечерком.

Раиска сначала думала, что Димка снова к ней приходит. Но это было не так. Никаких шагов к новому сближению с Раиской Димка не предпринимал.

Раиска же и узнала первая, к кому приходит Димка. Поняла — и ужаснулась. Сначала пыталась тайну сохранить, но хранить что-либо вообще было не в Раискином характере.

Раиска бросилась к Макаровой. Конечно, к кому же ещё?

Глава 2

— Танька, Танька! Подожди, не убегай. — Раиска ухватила уходящую Макарову за рукав.

— Что такое?

— Я не знаю, как и сказать тебе. Короче, мне кажется, я кажется знаю к кому Димка ходит.

— Ну?

— К Наташке нашей… Поливиной…

— Не может быть!

— Я пришла раньше, чем обычно. С лекции по терапии ушла, у меня голова болела.

— Ну?

— А Наташка с Димкой на её кровати сидят.

— Ну и что?

— В обнимку, в обнимку сидят! Обнимаются, понимаешь? Я вошла, а они отпрянули друг от друга, как ошпаренные!

— Ты ничего не путаешь?

— Честное слово.

Макарова уже никуда не бежала. Она вернулась, и присела на свою кровать.

— Что делать будем? — спросила Раиска.

— А что делать? Подождём…

— Чего ждать? Может, ты с ней поговоришь? Тебя-то она послушает больше, чем меня.

— Подождём. Если Наташка сама не передумает, всё равно это дело проявится. Не скроешь такого. А вот девчонкам давай не говорить пока.

Макарова оказалась права. Всё чаще стали появляться вместе Наташка и Димка.

Настя, хоть и мало дома была, тоже быстро поняла ситуацию. И решила переговорить с Макаровой. С кем же ещё…

— Что делать будем? — спросила Настя. — Что, будем сидеть, и смотреть?

— Это ты о чём?

— О том самом. О Поливиной.

— Ты знаешь?

— Я не слепая.

— А Зинка знает, как ты думаешь?

— Думаю, что нет. Я думаю, что она просто предположить такого не может. Я так думаю — мы с тобой должны с Наташкой поговорить. Без Зинки и без Раиски.

— А если она нас не послушает, тогда уже…

— Тогда уже — видно будет.

Застать Наташку одну, без Зинки и без Димки — было сложно, но можно. Момент был найден в Зинкино дежурство по кухне, когда та отправилась за покупками.

Наташка прихорашивалась у зеркала. Тоже уходить собиралась.

— Наташка, мы с тобой поговорить хотим, — начала Макарова.

— О чём это — так таинственно?

— А ты не догадываешься?

— А какое ваше дело? — Наташка резко обернулась к ним от зеркала, держа в руках флакончик с духами. — Какое ваше дело, а?

— Конечно, это твоё дело…

— Девчонки, девчонки, я всё понимаю, что вы мне хотите сказать. Но это — правда моё дело.

— А Серёжка? Как ты можешь? Он там, на севере, где-то на корабле…

— Серёжка! Что вы понимаете в семейной жизни? Вы? Вы же старые девы! Синие вы чулки, вот вы кто! А лезете…

— Наташка…

— А что, нет? Вам уже больше двадцати. Серёжка… Да, Серёжка! — Наташка как бы входила в раж. — Да, я за него вышла, это точно. Но… Я только с Димкой поняла, как может быть…

— А как же ты с Серёжкой будешь? Что делать будешь? Разводиться, что ли?

— Разводиться? Да нет, пока не буду. Просто — поживу, как есть. А потом — видно будет.

— Ну, ты даёшь!

— А вы, девчонки, если вы подруги настоящие, то молчать будете.

— Мы и так молчим. Раиска тоже знает.