Дыхание Голгофы

Галя как-то ущербно взглянула на меня и ничего не сказала. В квартире она отправила меня сразу в душ. А после него облачила в отцовский, из махрушки, халат, для уверенности сопроводив его словами:

- Папа любил этот халат. Он брал его на большой теннис. Принаряжался после баньки. Пиво пили  с чиновниками.

- Вот уж не знал, что Сергей Сергеевич теннисом увлекался.

- Ты много чего не знал, Гаврош, - вздохом произнесла Галя.

… Потом мы едим борщ. Впрочем, наготовила моя бывшая много. Выбор соблазнительный. С разными салатами и вкусными безделушками. Мой восторг она аргументировала просто:

- Я когда готовлю, забываюсь. Так легче…. одной.

Но есть не хочется. Я решительно запихивал в себя пищу, потому что надо, потому что Галина настаивала. А тут еще и назойливой мухой вертелась мысль – каким образом этот халат оказался здесь. Вероятно новому зятьку достался от тестевых щедрот.

- А как халат-то сюда заблудился? – все-таки не выдержал я.

- Все просто. Мама Эля доставила его с ворохом папиной одежды. Замешали ей, как она сказала «эти обноски». Ну остальное все к рукам прибрала. Она, видите ли, молодость свою старику подарила. Ревновал к каждому столбу. Допросы устраивал с пристрастием. Врет. На папу это не похоже.

- Ну, может, и не без оснований ревновал-то, - заметил я, вспомнив стригущие глазки тети Эли.

- Да ладно. Пусть живет. У отца еще ноги не остыли, а она, говорят, уже спуталась с каким-то охранником. Или еще раньше, а сейчас, чего прятаться? Да наплевать. Отца жалко, мог бы еще жить и жить.

У Гали выступили на глазах слезы.

- Давай помянем моего папочку.

Помянули, и я вдруг почувствовал страшную усталость. Ну, поговорили еще, конечно. Хотя, по большому счету говорить-то и не о чем, если все мои мысли там, у Анюты.

- Я постелю тебе на диване, - решительно встала Галя.

- Да, конечно,  - наскоро согласился я и подумал «по старой памяти». И уже лежа на нем я вдруг в подробностях вспомнил свой приезд из Афгана. Как же я молил тогда, чтобы пришла ко мне Галя. Чтобы все вернулось в довоенные времена. И вот я на том же диване, а сам далеко-далеко. Прошлое, даже стерилизованное сейчас таким вот образом, все-таки остается прошлым. А всякая анестезия – явление временное.

И вдруг пришла Галя. После душа, в халате, пахнувшая ароматами давно ушедших времен.

- Еще не спишь? Можно я посижу рядом с тобой.

 - Можно.

- Ты совсем-совсем меня не любишь? – спросила она осторожно. – Понимаю, глупо тебе сейчас задавать такой вопрос. Не ко времени.

Я промолчал.