Дыхание снега и пепла, т.1

- Нет, - ответил он и обратил свое внимание на меня, немного утратив веселость. – Когда Фрейзеры ловили Гранта на свой земле, они давали ему выбор. Он мог лишиться правого глаза или двух пальцев правой руки. В любом случае он уже не мог пользоваться луком.

Он потер искалеченной рукой по своему бедру, потом вытянул ее, как будто его фантомные пальцы истосковались по пению тетивы. Потряс головой, словно отгоняя видение, и сжал пальцы в кулак. Затем повернулся ко мне.

- Вы же не собираетесь отрезать пальцы Кристи, миссис Фрейзер?

- Нет, - удивленно ответила я, - конечно же, нет. Надеюсь, он не думает …

Арч пожал плечами, подняв свои белые кустистые брови почти до линии роста волос.

- Не уверен, но, кажется, что он очень боится этого.

- Хм, - произнесла я. – Мне нужно поговорить с Томом Кристи.

Джейми встал, собираясь уходить, я автоматически поднялась следом, поправляя юбки и стараясь выбросить из головы образ молодого человека, лежащего на земле, и топор падающий вниз.

- Нет Фрейзеров в Гленхельме, ты сказал? – спросил Джейми задумчиво глядя на мистера Бага сверху. – Лесли, племянник …он был наследником Бобби Фрейзера, не так ли?

- Да, - трубка мистера Бага потухла, он перевернул ее и выколотил остатки табака о край ступеньки.

- Оба убиты одновременно, не так ли? Помню, отец как-то говорил об этом. Сказал, что оба были найдены в ручье с проломленными головами, - сказал Джейми.

Арч Баг взглянул на него, прикрыв веки от солнца, словно ящерица.

- Ты же понимаешь, Шеймус, - произнес он, - лук, как хорошая жена. Знает своего хозяина и отвечает на его прикосновения. А топор … - он покачал головой. – Топор – шлюха. Любой мужчина может воспользоваться им, он работает в любых руках.

Он подул в трубку, очищая ее от пепла, протер чашу носовым платком и аккуратно убрал прибор в карман. Потом усмехнулся нам, показав острые остатки зубов, желтые от табака.

- Иди с миром, Шеймус сын Бриана.

Позже на неделе я отправилась к хижине Тома Кристи, чтобы снять швы и рассказать ему об эфире. Его сын, Алан, находился во дворе, остря нож на точильном станке. Он улыбнулся мне и кивнул головой, но промолчал из-за хриплого воя станка.

Как я предположила позже, именно этот звук возродил все опасения Тома Кристи.

- Я решил оставить руку, как она есть, - заявил он натянуто, когда я перерезала последний стежок и вытянула нить.

Я положила пинцет на стол и уставилась на него

- Почему?

Темно-розовая окраска появилась на его лице, он встал, задрав подбородок и глядя поверх моего плеча, чтобы не встретиться глазами.

- Я молился и пришел к выводу, если эта немощь ниспослана богом, неправильно исправлять ее.

Я с большим трудом подавила желание воскликнуть: «Какая чепуха!»

- Садитесь, - произнесла я, глубоко вздохнув, - и скажите, почему вы решили, что бог хочет, чтобы вы ходили с искалеченной рукой?

Он с возмущенным удивлением взглянул на меня.

- Кто я такой, чтобы выяснять намерения Господа нашего!

- О, даже так? – произнесла я ровным голосом. – А я вот думаю, что же вы делали в прошлое воскресенье. Разве не вас я слышала, когда вы спрашивали Бога, о чем он думал, что позволил всем этим католикам цвести, как лавровое дерево?

Краска на лице стала существенно ярче.

- Уверяю, вы не так поняли меня, миссис Фрейзер, - он еще сильнее выпрямился, едва не наклоняясь назад. – Дело в том, что я не нуждаюсь в вашей помощи.

- Потому что я католик? – спросила я, откидываясь на спинку стула и складывая руки на коленах. – Вероятно, вы опасаетесь, что я воспользуюсь вашим состоянием и окрещу вас в католическую веру?

- Я был крещен должным образом, - рявкнул он. – И я буду благодарен, если вы придержите свои папистские взгляды при себе.

- У меня соглашение с папой, - сказала я, также свирепо уставившись на него. – Я не издаю буллы по вопросам веры, а он не занимается хирургией. Что касается вашей руки …

- Воля Господа … - упрямо начал он.

- Значит, по воле Господа ваша корова в прошлом месяце свалилась в ущелье и сломала ногу? – прервала я его. – Если это так, то вы должны были оставить корову умирать там, а не звать моего мужа вытаскивать ее, а потом позволить мне лечить ее ногу. Кстати, как она?

Фактически я могла видеть эту корову сейчас в окно; она мирно жевала травку в конце двора, и, очевидно, ее не беспокоили ни теленок, который тянулся к вымени, ни повязка, которую я сделала, чтобы зафиксировать сломанную берцовую кость.

- С ней все хорошо, спасибо, - голос его звучал глухо, хотя воротник рубашки оставлял его шею свободной. – Это …

- Ну, тогда, - перебила я его, - неужели вы думаете, что Господь считает вас менее достойным медицинской помощи, чем корову? Мне кажется, что это не так, учитывая, что он беспокоится о каждой птичке.

Краснота на его лице расползлась до ушей; здоровой рукой он вцепился в больную, словно хотел спасти ее от меня.

- Вижу, что вы слышали кое-что из Библии, - начал он напыщенно.

- На самом деле, я читала ее, - сказала я. – Я читаю очень хорошо, знаете ли.

Он проигнорировал мое замечание, и в его глазах зажегся триумфальный огонек.