Дыхание солнца

В полумраке сумерек пламя факелов освещало лицо джина – и, казалось, сквозь бесконечно сменяющие друг друга образы проступает одна единственная форма. В свете огня кожа Серхата становилась совсем белой, как мрамор – мрамор Алиша видела – в Жемчужном Граде им украшали замки. О чем думает джин, понять было невозможно – его черные глаза, казалось, совсем ничего не выражают.

– У меня больше нет времени ждать, Серхат, – в отчаяние прошептала Алиша.

Повисла тяжелая тишина. Даже Сефу, безразличный обычно ко всему, не рискнул ничего сказать.

– Айла, такое бывает, – произнес джин. – Люди – очень хрупкие. И не только люди. Ты думаешь, я тебя не понимаю?…

Алиша замотала головой и сделала пару шагов назад.

– Нет, Серхат, нет, – произнесла она, стараясь не дать воли эмоциям. – Не понимаешь.

– Ты ошибаешься. Я долго живу. Знаешь, сколько трагедий происходит вокруг? Обернись. Прямо за тобой двое, и каждый из них носит свою беду.

Алиша тряхнула головой, пытаясь прийти в себя. Глянула на Мерта, и тот недовольно поджал губы.

– Беду?…

– Мы поняли, Серхат, – перебил Мерт. – Зелье в обмен на Султана. Отлично, на этом и закончим.

– Да, атмосферка так себе, – зевнул Сефу. – С вами, ребята, не повеселишься.

– А у тебя шикарное чувство юмора, верно?

Мерт взял Алишу за руку и потянул к выходу.

– Не нравятся шутки про смерть? – Сефу вновь зажег огонек на кончиках пальцев.

– Не очень.

– А мне нравятся, так что слушай молча.

– Серхат! – прежде, чем ифрит захлопнул перед ней дверь, ведущую во внутренний двор, крикнула Алиша. – Серхат, у меня всего неделя!

Но тот ничего не ответил, только наградил Алишу долгим и внимательным взглядом черных глаз. Сефу закрыл дверь, и вокруг вновь воцарилась темнота, нарушаемая лишь светом пламени в руке у ифрита.

Втроем они прошли через коридор в полной тишине, и только когда вновь оказались на улице, Мерт осторожно положил руку Алише не плечо.

– Ох, Айла, – протянул он.

Та сбросила его руку и отвернулась, не желая об этом говорить.

На улице было шумно – изредка откуда-то доносился смех и слышались удивленные возгласы. В лавке напротив незнакомец о чем-то горячо спорил с продавцом. В руках он держал колбу – каждый раз при встряске внутри что-то начинало светиться. Кто-то из проходящих мимо демонов кивнул Сефу, и одним ловким движением запустил в воздух сноп искр, здорово повеселив этим свою спутницу. Следом за этим раздался звон где-то рядом, чужая ругань, а затем – шипение. Видимо, кто-то разбил флакон с зельем.

Сейчас Квартал слез был похож на остальную столицу – такую же шумную и веселую, с огнями, то и дело вспыхивающими то здесь, то там.

Вот только Алише совсем не было до этого дела.

– Джины не исполняют желания, Айла, – произнес ифрит у нее за спиной, но та даже не обернулась в его сторону. – Это опасная сказка. На твоем месте я бы поискал другой вариант.

– Такое себе утешение, – вместо нее ответил Мерт.

– Это не утешение, это совет. Хочешь один для тебя?

– Попробуй.

– Найди нормальную работу и прекрати лазить в центр города.

Мерт фыркнул.

– О да, я подумаю, – с сарказмом протянул он. – Как насчет огнеглотателя? Нормальная работа?

– Ну, можем попробовать сравнить с твоей нынешней, – в тон ему ответил Сефу. – Ах да, у тебя же вроде нет работы?…

– Какая же ты заноза, – выдохнул Мерт.

– «Заноза» звучит гордо, – сказал ифрит. – Эй, Айла.

Та, наконец, обернулась к нему и устало потерла глаза.

– Мы выступаем через пару дней. Рядом со Старым Городом – это далеко от центра. Там безопасно. Денег, конечно, совсем не соберешь, но жандармов не так много.

Та озадаченно хмыкнула. Неужели Сефу ее жалко? Сефу?… Вряд ли. Ифрит даже ругался без эмоций – так, для галочки.

– Это приглашение? – уточнила она.

– Только если придёшь без Мерта.

– Поздно. Я приведу жандармов прямо к началу выступления, – влез тот.

– Тогда придется сдвинуть твою кремацию на более ранний срок.

– Ненавижу тебя, Сефу.

– Плохие эмоции – это тоже эмоции. Я рад, что…

– Терпеть не могу.

– Ладно.

– Буду рад, если тебя поймают жандармы.

– Я понял.

***

Руфь сидела напротив него – холодная, отрешенная, создающая невероятный контраст с шумными демонами в таверне. За соседним столиком раздавался смех и звон бокалов, а Руфь за все время, что они тут находились, не произнесла ни слова. Иногда Алику казалось, что та даже не моргает – просто молча смотрит в пустоту своими серыми, совсем не живыми глазами. Кожа у Руфи была светлая – Алик видел такую только у джинов, а волосы – черными, как уголь. Вся девушка была похожа на куклу. Из тех фарфоровых, которые иногда с Востока везли в Мирдай – она казалась необычайно хрупкой. Худая, с явно выступающими острыми ключицами и резкими, неловкими движением, Руфь совсем не выглядела опасно. Алик был уверен: многие смотрят на нее с сочувствием, наверняка видя в этой белой коже и неловкости болезнь. Но Руфи иногда удавалось напугать даже его, а Алик еще пару лет назад, кажется, совершенно утратил чувство страха. Просто Руфь была другой. Настолько другой, что джины Алику казались роднее, чем она.

Алик еще раз глянул на Руфь и прицыкнул языком.