Дыхание тьмы

Однако, даже надутые губы куда лучше, чем вести основной ветки. Ясное дело, всей правды никто не скажет, её я могу узнать и на работе, но даже то, что есть…Охо-хо! Нас медленно, но уверенно сдвигают в пределы пятидесяти крупных городов, а небольшие посёлки, особенно находящиеся за границами патрульных зон, превращаются в территорию неконтролируемого хаоса.

«Удалось отбить атаку на цитадель нефтяных вышек». Ура! А раньше на них вообще никто не покушался. Папа уже успел порадовать, что там появился неизвестный штамм, которые воздействует на всё живое. Прорвавшие периметр цитадели, прежде были обычными медведями.

— Как я тебе, серая некультурная личность? — о, Ватрушка добралась до нижнего белья! Это я заценю.

— Ну, ничего себе так, — бормочу, прикрывая губы чашечкой кофе, — Целлюлит закрывает и ладно.

— Я тебя загрызу!

— Будешь грызть — надень это, — я опускаю сосуд и улыбаюсь, — Глядишь, ещё чем займёмся. Ватрушка, ты выглядишь просто сногсшибательно. Упал бы, но сижу.

— Значит берём! — она отключается.

Проклятье! Это она отключилась или погас свет у меня в глазах? В затылок точно бухает приклад и я на несколько секунд теряю сознание. Прихожу в себя с головой, лежащей на столике. Поднимаю и встречаюсь с удивлённым взглядом девушки-официанта. Воздух вокруг продолжает мерно пульсировать, переливаясь каким-то нездоровым алым оттенком.

— С вами всё в порядке? — взволнованно интересуется девушка и прижимает крохотные ладошки к синей ткани фирменного комбинезона, — Может вызвать помощь? У нас в центре есть отличный доктор…

— Нет нужды, — я мотаю неподъёмной головой и смотрю на часы: «Тринадцать сорок три». — Всё в порядке, спасибо.

Чёрт, совсем забыл!

Набираю Вареника и пережидаю весёленькую песенку какого-то пискли. В висках, аккомпанируя задорному ритму, перестукиваются озорные лесорубы. Наконец экран показывает слегка недовольную физиономию Вари. На заднем плане маячат два озабоченных консультанта с явными признаками панической паранойи. Да, моя милая кого угодно достанет.

— Радость моя, — я поднимаюсь, ощущая себя настоящим колоссом на глиняных подпорках, — Мну тут в управу нужно смотаться. Часа на полтора, не больше.

Какую интересную гамму чувств может одновременно отразить симпатичная женская мордашка. Тут тебе и недовольство, и озабоченность, и тревога и даже подозрение. И это — только снаружи! Представляю, какой ураган притаился внутри.

— Что-то случилось? — глаза на несколько мгновений превращаются в два рентгена, из тех, что на геостационарной, — Тебя же обычно пару дней совсем не трогают. Совсем озверели?

— Варенька, — вкрадчиво говорю, зная, что именно такое обращение настраивает её на серьёзный лад. Или — оргазм, что в принципе — одно и то же, — Я же не каким-то менеджером работаю, сама знаешь: где и кем. Неужели я ещё тебе должен что-то объяснять?

— Ну, ты же должен понимать, что тогда меня некому станет останавливать?

Ага, как будто моё присутствие на что-то влияет!

— Печально, — отвечаю я, — Ну что же, передай привет премии, поцелуй её, попрощайся за меня. Скажи: я буду скучать. Ах да, не забудь купить мне носки.

Вареник принимается недовольно бубнить, но я уже совсем на другой волне. Делаю несколько глубоких вдохов, окончательно очищая голову и окружающий мир от малейших признаков неприятного тумана, после чего направляюсь к машине. Остаётся надеяться, что подорванный организм позволит доехать до медцентра без приключений.

Я ещё помню, как участвовал в инциденте с капитаном Кизиловой, когда та отключилась за рулём своей Тойоты и протаранила витрину табачной лавки. Каким образом Елизавета смогла скрывать инфицирование на протяжении пяти дней — никто так и не узнал. Однако процесс успел зайти слишком далеко, ток что не помогли и лошадиные дозы мощнейшего антивирусника, практически заменившего кровь капитана.

Когда мы прибыли на место аварии, в воздухе плавал странный аромат, состоящий из пряной составляющей — табака; кислой — разлитого топлива и сладковатой — крови Лизы. Сама капитан уже мало походила на человека: удар, отключивший сознание, подстегнул мутацию. Кизилову отвезли в лабораторию, попытались лечить, но потерпели сокрушительно фиаско. Всё оформили, как гибель во время боевой операции, но вопросы остались. В первую очередь: куда делись все записи с последнего дня сурка и кто вообще пропустил несчастного капитана.

Настя несколько рассеянно выслушивает мои жалобы, но симптомы приступа просит повторить прямо в объектив камеры. Всё это время Анастасия работает с крохотной центрифугой, издающей тонкое попискивание и протяжное жужжание. Иногда Михадьчук вынимает из вертящейся штуковины маленькие закрытые ампулы и кладёт их в углубления на столике микроскопа. Потом сравнивает изображения на мониторе с другими, из памяти компьютера. Кажется, до меня ей и дела нет.