Дыхание в басовом ключе (СИ)

- Вора поймал! – хохотнул он. – Ленчик, ну нафига тебе это? Мы же их и так уделаем, как котят!

- Привычка, – пожала она плечами и тут же спохватилась, смутившись под насмешливым взглядом: – Понятия не имею, о чем ты. И вообще, гусары, держите карты к орденам!

Первая партия была выиграна Шесом в чистую.

- Тотос! – счастливо заявил Ал, полным недоверчивого счастья взглядом уставившись в свои карты. – Чтоб я так жил, тотос!

- Родной, – сверившись со своими картами, протянул Шес, – ты до десяти считать умеешь?

- Умею, родной! – передразнил его брат. – Ложишься?

- Под тебя?! – Шес еще раз сверился со своим раскладом и хохотнул. – Ну, давай! Витек, – в этот раз я сидела на прикупе, а потому вела записи, – ты свидетель! Поехали?

И, не особо напрягаясь, забрал себе три взятки, а Ленка, под шумок, еще одну.

- Как же так? – почесал в затылке Алек, недоумевающее наблюдая, как я пишу ему в горку шестьдесят штрафных очков.

- Ничё так начали, – довольно потянулся рокер всей своей почти двухметровой тушкой. – Витек, выбирай!

- Хочу про Алека, раз уж он проиграл, – заявила я. – А кто будет рассказывать?

- Только не ты! – заткнул уже начавшего открывать рот ударника, предмет обсуждения. – Романыч, давай ты? И сделай так, чтобы мне не было потом мучительно стыдно!

- Ага... Значит, про тот случай в пражском ресторане не рассказывать? – коварно ухмыльнулся мой приятель.

- Боже упаси! – подтвердил Алек. – Спасибо, друг! Я знал, что на тебя, в отличие от некоторых, можно положиться.

- Ага... – снова улыбнулся Боженов. – Так, значит, дело было в Праге...

– Дело было в Праге, пару лет назад, – начал Романыч свой рассказ. – Мы тогда поехали вчетвером: я, Шес, Алек и еще один его приятель, Макс. Все роста немаленького и по пьяни, признаться, довольно шумные. И вот, сидим мы, значит, в одном милом и уютном погребке недалеко от Вацлавской площади. Ну, это где та лошадь с вот такими яй... хм, со всадником. Степенно, так сидим, традиционно. В смысле, приканчиваем по второму литру пива на брата. Мы приканчиваем, – уточнил он, заметив возмущенно взметнувшуюся бровь панка. – Шес, как обычно, до безобразия трезвый, цедит свои два пальца коньяка. А рядом с нами пристроилась не менее шумная и пьяная компания немцев. Они, знаете ли, – обвел он нас с Ленкой поясняющим взглядом, как единственных в комнате, не знакомых с этой историей, – тоже не дураки по пиву. А Алек по пьяни становится до невозможности патриотичным. Так вот, это чудо встает вдруг во весь свой немалый рост... Ой, наверное, надо уточнить еще одну особенность нашего общего друга, – хохотнул он. – Ал отдыхать за границу ездит исключительно в тельняшке и камуфляжных штанах.

- Почему? – вырвалось у меня.

- Да черт его знает! – вмешался Шес. – Фишка у него такая.

- Так вот, – продолжил Романыч, повернувшись в пол оборота ко мне. – Представь себе, что ты добропорядочный немец. Пришла вечерком в погребок расслабиться в компании близких друзей и хорошего пива. И вдруг рядом с тобой поднимается явно русский в жопу пьяный мужик нехилой такой комплекции. И, обрати внимание, он не один, а в компании еще троих таких же, если не пострашнее, – скосился он на Шеса, – в прикиде русской морской пехоты времен Второй Мировой. Салютует тебе литровой кружкой и орет на всю Ивановскую...

- Гитлер капут, % непечатно %! – подскочил вдруг Алек, наглядно показывая, что же он отчебучил в Праге.

- И что? – спросила Ленка сквозь слезы, когда мы отхохотались, представив себе эту картину.

- И все! – закончил Алек. – Видимо, память предков взяла свое, и немцев как ветром сдуло. Романыч, ты гад! Придет твое время, я уже знаю, что расскажу! Ты мой, понял?

Следующая партия была целиком и полностью за Ленкой. Может, потому что Шес в этот раз сидел на прикупе. Быстренько взяв свои заявленные взятки, она, посмеиваясь и сыпля циничными шуточками по поводу наших способностей картежников, распихала остальные, не обделив никого.

- Дай пять! – похвалил брюнет, протягивая ей ладонь и с удовольствием марая нам троим горку. – Романыч, за что тебе такое счастье досталось?

- Сам диву даюсь, – буркнул тот. – Где так накосячил?.. Ну, родная, чего твоей душеньке угодно?

- Алек... – протянула Боженова, хищно сверкнув глазами, – и чего ты там про моего благоверного хотел рассказать?

Ал послал в ее сторону шутливый воздушный поцелуй, показал Романычу фак и поинтересовался:

- А кто-нибудь знает, за что этого шута горохового лишили визы в Штаты?

- А-ха-ха! – с ходу начала я хохотать, поскольку знала в подробностях и из первых рук. Шес и Ленка выглядели удивленными и заинтересованными.

- Ромочка, драгоценный мой, – пропел Алек, предвкушая месть, – неужто ты не поделился с женой сим замечательным фактом собственной биографии?

- Алек... – начал мой друг угрожающе.

- Да не боись, я сейчас все исправлю! – перебили его. – И не пыхти, я ёжиков не боюсь! – где-то я уже эту фразу слышала...